Мой палач - Дана Блэк

не звал, отец сам выбрал, куда она после пансиона отправится. 

- А это...- директор переводит глаза на Аню. 

- Я подруга Лизы, - говорит она почему-то и нагло хлопает мать по плечу. - Учились вместе. Теперь вот работаем. 

Разница в возрасте между ними очевидна, и директриса вежливо кивает, отступает, по пути ловит повара, а Лиза с перекошенным лицом хватает со стола бокал шампанского, едва я успеваю разлить шипучую жидкость и смотрит на Аню. 

- Что? - та встряхивает волосами. - Сама просила называть тебя Лиза. У меня спросили кто я, отмалчиваться было невежливо, нет? 

- Дома поговорим, Аня. 

- Тогда это случится завтра, - она проверяет телефон и с ожесточением толкает его в карман рюкзака. Рваные движения, поджатые губы, расстроилась. - Мы же на базу едем? Когда? Здесь скучно. 

- Разве жизнь не слишком коротка, чтобы скучать? - говорю, и она оборачивается, резко, лёгким ветром приподнимаются волосы и падают обратно на шею. 

Протягиваю ей бокал. Она машинально берет. Смотрим друг на друга, она хлопает длинными ресницами. 

Она ведь понимает, что это значит. 

Я больше суток сыплю изречения Ницше в наших переписках.

И сейчас тоже прозвучала его цитата. 

Свежий воздух, природа, комары и красота.

Трёхэтажные бревенчатые домики, русская баня с омолаживающей купелью под открытым небом, беседка с мангалом, пруд. 

Или речка, я не видела. 

В воздухе висит запах шашлыка, жарятся первые порции. Вдыхаю аромат специй и сижу на лавке.

Беседка крытая, крыша треугольником, красно-белая, как шапочка у мухомора. 

- А мы тут все поместимся? - суетятся родители, таскают тарелки на стол, приборы, расставляют салаты.

Хмыкаю в стакан с соком. 

Беседка огромная, столы длинные, да тут свадьбу можно закатить. 

При желании.

Отстраненно наблюдаю за суетой. Выпускники ушли купаться, родители готовят им пир на весь мир, а вот я ни туда, ни сюда, держу телефон под столом и листаю переписку с Виконтом, с самого начала, со вчерашнего утра. 

Первое сообщение с незнакомого номера я прочитала, когда только проснулась, открыла глаза:

"Не приезжай, если не хочешь, чтобы мы снова оказались в одной постели"

А я как раз собиралась к маме. 

И была возмущена. 

Это шутка? Намек? Кто-то номером ошибся?

Пока умывалась, пока одевалась, пока шла на завтрак держалась, и любопытство в дежавю переросло, когда ложкой зачерпнула кашу казалось, что это сообщение именно для меня.

И я ответила:

"А если хочу?"

В одну постель неизвестно с кем - это дурость, даже кашу доесть не смогла, так было смешно. 

И волнительно, ведь я ждала ответа. И ответ пришел:

"Счастье мужчины - я хочу. Счастье женщины - он хочет". 

И это была первая цитата. А следом за ней сообщение:

"Неправильно набрал номер".

И я поверила, что неправильно, но все равно на телефон смотрела, ждала ещё.

И злилась. На его наглость, самонадеянность. И когда садилась в машину, написала сама:

"Неправильно ты не номер набрал. А ориентир жизненный выбрал. Счастье женщины не в твоих хотелках".

И он ответил. И мы переписывались всю дорогу.

И мне очень понравилось.

Но вот теперь...

- Антон! - слышу пораженный голос мамы и поднимаю глаза от телефона. 

На улице уже шумят вернувшиеся с озера выпускники. А в беседку, минуя родителей завалились Антон с Владом. Оба в один шортах, волосы мокрые, на лицах бескрайняя безмятежность, именно так выглядят люди, что находятся в равновесии с собой, предвкушающие завтрашний день, именно на эти открытые улыбки все и тянутся. 

И я тоже, смотрю и слушаю, как мама нудным голосом педагога отчитывает их:

- Вы купаться ходили или чем заниматься? Чем от вас пахнет? 

- Ничем, мам, - отмахивается Антон и стягивает из тарелки с нарезкой кусочек ветчины. 

- А что за запах вы чувствуете, Лиза? - Влад плюхается на лавку рядом со мной. 

Задевает меня бедром, и я вздрагиваю, у него мокрые шорты, или купался в них, или надел на мокрые трусы. 

Невольно скашиваю глаза вниз и слегка двигаюсь в сторону, смотрю на чёрную резинку, обхватывающую загорелые крепкие бедра, кожа то ли в мурашках, то ли в капельках воды, и мне от этого зрелища становится жарко. 

- Купальник взяла, Анна? - он поворачивается на меня. 

- А тем и пахнет, Влад, - вклинивается мама и наклоняется над столом, чтобы никто не слышал, как она отчитывает этих двоих. - Антону ещё нет восемнадцати, ты взрослее, и должен понимать, что оказываешь дурное влияние. 

- Мам, да все нормально, - Антон увлеченно поглощает нарезку. - Выпускной же. 

- Это не повод вести себя, как...

Отключаюсь от ее голоса, смотрю в экран телефона. 

Виконт больше не написал, последний раз в школе. 

И я тоже не пишу, вчитываюсь в наше прошлое и сомневаюсь, ведь все началось с сообщения "не приезжай, если не хочешь, чтобы мы снова оказались в одной постели".

Значит, либо у него есть женщина, и он писал это ей. Либо...

- Твоя отличная успеваемость не оправдывает твои выговоры за поведение, Влад, - несёт маму, она повышает голос. - Меняйся, если хочешь дружить с Антоном. 

- Изгоняя своего демона, не избавься от лучшего в себе, Лиза, - Влад встаёт с лавки. 

- Ты как со мной разговариваешь? - она моргает. 

- Это ведь не я, это Ницше. 

Бросаю быстрый взгляд на него. 

И смотрю по сторонам. 

Вон там у мангала жарит мясо Кирилл. А вон там на плетёной качельке сидит Марк, разговаривает по телефону. Неподалеку пристроилась стайка хихикающих девушек, не знают, с какого бока к нему пристроиться. 

Смотрю на переписку с Виконтом. 

И кручу перстень. 

Мама профессор в институте Германской культуры, но они не проходят Ницще, ведь он не занимался развитием законов, только лирикой, зато его обожает мама.

И учение его знают все, кто с ней знаком, даже я. 

Смотрю на переписку, на Влада, на Кирилла, на Марка. И делаю большой глоток сока. 

Или у меня опять паранойя.

Или Виконт где-то здесь, на базе. 

Глава 12

"Мы знакомы?" - в лоб задаю волнующий меня вопрос.

Жду ответа и гуляю по базе, в соседних домиках семьи с детьми, и на нас уже косятся недобро, неудачный уик-энд они для отдыха выбрали, соседство с выпускниками, которые визжат, смеются и поют всех раздражает.

Но шуметь, вроде как, до одиннадцати можно, и замечаний никто не делает.

"А ты как думаешь?" - приходит