Восставший из ада. Ночной народ - Клайв Баркер

Она добралась до верха и пошла по площадке. Ей в голову неожиданно пришла мысль, что пташки уже улетели, пока она пробиралась через черный ход. Первая дверь слева вела в спальню; если они где и трахались, Джулия и ее ухажер, то явно тут. Но нет. Дверь в комнату была приоткрыта; Кирсти заглянула внутрь. Белье на кровати оказалось идеально гладким, не смятым.

А потом – уродливый крик. Так близко, так громко, у нее замерло сердце.

Она отшатнулась и увидела, как из дальней комнаты вывалилась фигура. Кирсти не сразу узнала нервозного мужчину, который пришел с Джулией, – и то лишь по его одежде. Все остальное изменилось, чудовищно изменилось. За те минуты, которые прошли с тех пор, как она видела его на крыльце, незнакомца, казалось, свалила какая-то жуткая болезнь, иссушившая всю плоть на костях.

Заметив Кирсти, он бросился к ней в надежде получить хотя бы хрупкую защиту. Но не успел сделать и шага, как позади него появилось что-то. Оно тоже казалось пораженным болезнью, его тело было забинтовано с ног до головы – перевязки покрывали пятна крови и гноя. Но в скорости и ярости последовавшей атаки не чувствовалось и намека на недуг. Совсем наоборот. Оно рванулось к убегающему мужчине и схватило его за шею. Кирсти вскрикнула, когда существо заключило жертву в объятия.

Та захныкала, насколько позволяла вывернутая челюсть. А потом ее противник усилил хватку. Тело задрожало, принялось извиваться; его ноги подогнулись. Кровь струями вырвалась из глаз, носа и рта. Капли взметнулись в воздух, подобно горячему дождю, испятнав Кирсти лоб. От этого ощущения она вырвалась из транса. Не было времени ждать и наблюдать. Пришла пора бежать.

Чудовище не погналось за ней. Она добралась до лестницы, и ее никто не схватил. Но когда уже занесла ногу над ступенькой, оно обратилось к Кирсти.

И его голос звучал… знакомо.

– А вот и ты.

Оно говорило тепло, мягко, словно знало ее. Кирсти замерла.

– Кирсти. Подожди.

Разум говорил бежать. Но нутро не слушало мудрого совета. Оно хотело вспомнить, кому принадлежал этот голос, доносящийся из-под бинтов. Кирсти решила, что время есть; у нее была фора ярдов в восемь. Она оглянулась. Тело в руках чудовища свернулось в позе зародыша, прижав ноги к груди. Зверь бросил останки на пол.

– Ты убил его… – сказала она.

Чудовище кивнуло. Оно явно не собиралось извиняться ни перед жертвой, ни перед свидетелями.

– Оплачем его позже, – сказало оно и сделало шаг вперед.

– Где Джулия? – потребовала ответа Кирсти.

– Не беспокойся. Все хорошо… – произнес голос.

Она почти вспомнила, кто перед ней.

Пока Кирсти ломала голову над загадкой, оно сделало еще один шаг к ней, одной рукой держась за стену, так как все еще не слишком уверенно держало равновесие.

– Я видел тебя, – продолжало оно. – И кажется, ты видела меня. В окне…

Ее замешательство только усилилось. Неужели это чудовище было в доме так долго? Если так, то Рори конечно же…

И тут она узнала этот голос.

– Да. Ты помнишь. Я вижу, что ты помнишь.

Голос был как у Рори, или, по крайней мере, невероятно походил на него. Более гортанный, более себялюбивый, но сходство было настолько поразительным, что Кирсти буквально пригвоздило к месту, пока чудовище, шаркая, не подошло слишком близко.

В последний момент Кирсти сумела вырваться из его чар, хотела убежать, но уже проиграла. Услышала, как шаги за спиной ускорились, почувствовала пальцы на шее. Крик уже подступил у губам, но едва вырвался, прежде чем существо прижало морщинистую руку к ее лицу, оборвав как крик, так и дыхание.

Оно оторвало ее от пола и потащило обратно. Тщетно Кирсти пыталась вырваться из хватки; казалось, существо совершенно не обращало внимания на крохотные раны, которые ее пальцы оставляли на его теле – прорывая бинты и углубляясь в окровавленную плоть под ними. На ужасную секунду Кирсти зацепила каблуками труп на полу. А потом ее швырнули в комнату, откуда появились как живые, так и мертвые. Там пахло скисшим молоком и свежим мясом. Когда она упала на доски, те оказались влажными и теплыми.

Желудок чуть не вывернуло наизнанку. Кирсти не стала бороться с инстинктом, ее вырвало всем, что она сегодня съела. В сумятице от отвращения и предчувствия ужаса она не совсем поняла, что случилось потом. Правда ли она разглядела кого-то еще (Джулию) на площадке, когда дверь захлопнулась, или это была лишь тень? Так или иначе, звать на помощь было уже слишком поздно. Она осталась наедине с кошмаром.

Стерев желчь со рта, Кирсти встала на ноги. Тут и там сквозь бумагу на окне пробивался дневной свет, как будто солнечные лучи проходили сквозь ветки. И в этой пасторальной картине к ней, принюхиваясь, приближалось чудовище.

– Иди к папочке, – сказало оно.

За все двадцать шесть лет своей жизни Кирсти никогда не слышала приглашения, от которого было бы легче отказаться.

– Не трогай меня.

Оно склонило голову, словно плененное этим зрелищем пристойности. Потом сделало шаг к ней навстречу: сплошной гной, хохот и – Боже, помоги ей – похоть.

Она отступила на несколько дюймов в угол, дальше идти было некуда.

– Разве ты не помнишь меня? – спросило оно.

Кирсти покачала головой.

– Я – Фрэнк, – последовал ответ. – Братец Фрэнк…

Она встречала его лишь раз, в доме на Александрия-роуд. Он как-то вечером приходил в гости, еще до свадьбы, а больше Кирсти ничего припомнить не смогла. Кроме того, что возненавидела Фрэнка с первого взгляда.

– Оставь меня, – вскрикнула она, когда он потянулся к ней. Чувствовалось какое-то гнусное изящество в том, как его испятнанные пальцы коснулись ее груди.

– Не смей, – завопила, – или, клянусь…

– Что? – произнес голос, так похожий на Рори. – Что ты сделаешь?

Конечно, ответ был «ничего». Она была беспомощна, как бывало только во снах, снах о погонях и нападениях, которые ее психика постоянно разыгрывала на улицах какого-то гетто бесконечной ночью. Никогда – даже в самых глупых фантазиях – она не ожидала, что ареной для таких событий станет комната, мимо которой она ходила десятки раз, в доме, где была счастлива, а снаружи будет самый обычный день, серый на сером.

В бесплодном жесте отвращения она оттолкнула настырную руку.

– Не будь так жестока, – протянуло чудовище, а его пальцы вновь прикоснулись к ее коже, приставучие, как октябрьские осы. – Чего тут бояться?

– Снаружи… – начала она, думая об ужасе, произошедшем на лестничной площадке.

– Мужчине нужно есть, – ответил Фрэнк. – Ты же простишь меня за это?

Почему она вообще чувствовала его прикосновение? Почему ее нервы не прониклись отвращением и не умерли от такой ласки?