Стрелы ярости - Энтони Ричес

Немного позже Марк вышел из штаб-квартиры на холодную ночную улицу и в мерцающем свете фонаря медленно двинулся к больнице. Солдат, охранявший вход, отдал честь при виде гребня центуриона на шлеме, и молодой римлянин рассеянно отсалютовал в ответ. Внутри, в полутьме коридора, он какое-то время помедлил, погруженный в свои мысли. Легат Эквитий коснулся вопроса о Фелиции Клавдии Друзилле с дипломатической осторожностью, заметив как бы невзначай, что теперь, когда забот у лекаря прибавилось, поскольку теперь на ее попечении не одна когорта, как раньше, а сразу несколько тысяч человек, она будет особенно рада повидать старого друга.

– Нам повезло, что она оказалась поблизости как раз в тот момент, когда ее предшественник погиб по дороге из Тисовой рощи. Опять же везением можно назвать тот факт, что ее отец счел нужным передать ей свое хирургическое мастерство, а не растить ее в невежестве, готовя лишь к браку и материнству. Я, разумеется, попросил прислать на замену пару лекарей, но пока не поступало никаких сведений о том, когда их можно ожидать. А до тех пор нас некому лечить, кроме этой доброй госпожи. При таких обстоятельствах даже префект лагеря не делает никаких замечаний относительно ее присутствия.

Марк ничем не выдал своих чувств, однако со времени их последней встречи все его мысли были заняты только Клавдией Друзиллой. Марк постоянно размышлял об обстоятельствах их знакомства, о гибели ее мужа. Его терзали мучительные сомнения. Молодой центурион замер в нерешительности. Он и Фелиция были близки, но это случилось еще до того…

– Центурион? – Голос дежурного, возникшего перед Марком в тусклом свете догорающей лампы, вернул его к действительности. – Чем могу помочь тебе, господин? Ты ранен и тебе нужна помощь?

Марк снял шлем.

– Нет, со мной все в порядке. Я хотел бы увидеть лекаря Клавдию Друзиллу. Мне сказали, что она здесь, если, конечно, еще не удалилась на покой в столь поздний час.

– Да, господин. Я передам ей твою просьбу. Как твое имя?

– Скажи, что ее спрашивает Корв. Этого достаточно.

Пока он ждал, его снова одолели гнетущие мысли об их шатком положении. Она должна понять, что такая жизнь не для нее. Лучше ей выбрать кого-то другого, с кем спокойнее и безопаснее. Ее наверняка встревожит его внезапное появление, она…

– Марк!

Фелиция бежала к нему по коридору. Юбки развевались от ее торопливых шагов. Она обхватила его теплыми руками, и все его страхи развеялись в ту же минуту.

– Я так соскучилась по тебе! Я почти перестала ждать, так давно тебя не было. Пойдем ко мне.

Она взяла его за руку и потащила по коридору в свою комнату. Едва они остались наедине, она закрыла дверь и прижалась к нему в долгом поцелуе. Наконец она отстранилась на расстояние вытянутой руки и при мигающем свете лампы стала внимательно его рассматривать, как бы сравнивая со своими воспоминаниями. Потом легонько ткнула в закованную броней грудь.

– Я ведь дала себе обещание, что в следующий раз, когда я буду с тобой целоваться, на тебе этой штуки не будет. Как давно это было, Марк! Я решила, что ты не вернешься ко мне.

Ее голос звучал тихо, едва слышно, глаза увлажнились от сдерживаемого чувства.

Он взял ее ладони в свои.

– Прости, я был в дозоре на границе. Местные жители ожидали, что северные братья их освободят, а когда этого не случилось, с досады принялись устраивать набеги на римские крепости и фермы. Единственный способ увидеть тебя раньше – встать на пути стрелы, пущенной синеносыми. И кроме того, в последний раз, когда мы виделись, ты была…

Он замолчал, боясь, что его неосторожные слова ее заденут.

Фелиция вздохнула и покачала головой, не поднимая глаз от пола.

– Да, я держалась отчужденно. Я много раз с тех пор проклинала себя за это. Наверное, на меня повлияла смерть мужа… Мне сказали, что его убили ударом в спину.

Марк тщательно выбирал слова. Префект Басс погиб во время преследования отступающих варваров в Битве утраченного орла. Считалось, что он сам навлек на себя смерть от рук подчиненных. Он жестоко обходился с солдатами, нимало не заботясь о том, что у всякого терпения бывает предел, и в конце концов они избавились от него единственно возможным способом.

– Ты ведь знала, что он…

– Отличался злым и жестоким нравом? Конечно. Мне это было известно лучше, чем другим. Иначе я бы не ушла от него. Каждый раз, когда я молюсь Фортуне, я благодарю тот день, когда приняла это решение. Но он не заслужил такой участи. – Она чуть помолчала, сжав лежащие на коленях руки. – Поэтому я чувствую себя виноватой. Когда я узнала о его смерти, моей первой реакцией была безудержная радость – я теперь свободна и могу быть с тобой. – Она отвернулась, глядя в угол. – И все же он был моим мужем. Вдобавок человек, который лечит других, не должен радоваться смерти. Мне стало очень стыдно…

Марк взял ее за подбородок и повернул лицом к себе.

– Он говорил со мной на том проклятом холме, когда Вторая когорта в последний момент спасла нас от неминуемой смерти. Он знал или догадывался о том, что произошло между нами. Заявил, что сразу после битвы вызовет меня на поединок, но я не мог с ним сражаться. Мне пришлось бы его убить, и это погубило бы нас обоих. Тот, кто воткнул ему в спину копье, спас меня и тебя. Иначе мне бы пришлось покончить с собой, чтобы не выдать нашу тайну. – Он замолчал на мгновение, чтобы взглянуть в ее глаза. – Но теперь это уже неважно. Можем извлечь пользу из сложившейся ситуации или бесконечно предаваться терзаниям по поводу нашей вины. Я знаю, что я предпочту.

Она подняла на него нежный взгляд и стянула с плеч рукава туники так, что ткань едва прикрывала грудь.

– А хочешь знать, что предпочту я? Может, запрешь дверь и расспросишь меня поподробнее?

Спустя еще два часа Марк, совершенно измотанный и все же невероятно счастливый, вернулся в казарму и открыл дверь в комнату, где расположились все четыре центуриона. Руфий вопросительно посмотрел на него. Юлий и Дубн уже спали, свернувшись на соломенных матрасах.

– Ну, явился, наконец. Я подумывал, не отправить ли охранника на поиски, но Юлий убедил меня, что ты, забыв о старших товарищах, хлещешь иберийское красное в доме у легата. Так расскажи, где был? Да ты, похоже, едва стоишь на ногах, хотя спиртным от тебя вроде не пахнет.

Ветеран демонстративно принюхался, и глаза у него расширились. Он откинулся в кресле и пихнул приятеля, лежащего у него за спиной.

– Эй, Юлий! Юлий, просыпайся.

Его товарищ потер заспанные глаза, сел, бросил взгляд на Марка и снова повалился на кровать.