Революция, которую мы ждали - Клаудио Наранхо

Я уже писал раньше, что нам необходимо начать со здоровой любви к самим себе, если мы хотим больше любить ближних, и что мы заблуждаемся, полагая, что действительно любим самих себя или что подобная любовь — нечто само собой разумеющееся. Наоборот, любовь к самому себе — такая же большая редкость в современном мире, как и любовь к ближнему.

А обманываемся мы по той простой причине, что путаем здоровую любовь к себе с эгоизмом — этим жалким подобием любви, и порой сами не подозреваем, до какой степени отвергаем и обесцениваем себя, отказываясь развивать свои способности и потенциал и не допуская даже малой толики заботы о себе, в свете высоких требований «нравственного» идеала.

Мы также лукавим, когда думаем, что исполняем христианскую заповедь «возлюби ближнего твоего, как самого себя». Потому что в реальности нашей культуры никто не исполняет того, что проповедует, но и это ещё не всё. Наша культурная практика далека от того, чтобы помогать детям развивать здоровую любовь к себе, и постоянно требует от них слишком раннего безмерного самоотречения, интерпретируя как эгоизм то, что всего лишь выражает их природные склонности и устремления. Таким образом в процессе воспитания подкрепляется этот неявный виноватый отказ от самих себя, который в дальнейшем стали приписывать человеческой натуре.

Но вернемся к теме развития способности любить себе подобных. Это качество можно расценивать как материнский аспект нашей природы: доброжелательность, щедрость, сострадание и эмпатия, или способность встать на место другого человека.

В течение двух тысячелетий мы ориентировались на христианские идеалы, но не смогли стать более любящими (скорее наоборот, с развитием нашего общества растет насилие), а это значит — и наша история тому подтверждение, — что ни идеал любви, ни проповеди, ни благие намерения не способствуют развитию любви.

Чтобы реализовать потенциал любви, необходим метод, — можно назвать его педагогикой любви или терапевтическим процессом, и я уверен, что у нас для этого достаточно ресурсов, хотя соответствующее новшество пока так и не было введено в современные системы образования.

И хотя я уже затрагивал одну из сторон этого проекта, утверждая, что в ряду базовых составляющих любви к ближнему должна стать декриминализация желания и удовольствия через дионисийский дух (который ценит счастье и возвращает людям доверие к их природным импульсам), я хотел бы сейчас коснуться других аспектов, а именно признания того, что не менее важным для развития доброжелательности является что-то подобное экзорцизму недобрых намерений.

Для этого учителям было бы полезно перестать считать человеческую природу изначально деструктивной и понять, что доброта — неотъёмлемая часть здорового разума, хотя настоящее психическое здоровье является скорее исключением, чем правилом, наверное, с момента мифического «изгнания из рая» наших прародителей. В человеческой природе до такой степени превалирует невроз, который в свое время открыл Фрейд, что то, что считается нормальным, скорее заслуживает права называться нормативным (как это верно предложил Пьер Вейль, основатель Университета Мира в Бразилии).

Учитывая вышесказанное, образование для любви должно стать синонимом образования для эмоционального здоровья — это путь, который начинается с признания болезни и подразумевает сближение между системами образования и здравоохранения.

Хотя на сегодняшний день вмешательство психопедагогов или психотерапевтов считается оправданным только в случае учеников с гиперактивностью, а в остальном педагогическая культура настаивает на сохранении четкого разделения задач образования и терапии (и это несмотря на то, что в школу, наверное, поступает все больше детей из неблагополучных семей, а их родители испытывают всё больше давления со стороны работодателей, предъявляющих высокие требования к специалистам и поддерживающих жёсткую дисциплину труда), мне кажется, что уже давно пора включить в систему образования основы терапевтической культуры, а педагогам принять ответственность за эмоциональное развитие учащихся.

Это не значит, что образованию нужно усвоить язык или принять формы психотерапии. Достаточно было бы дать учителям представления о видах эмоциональных патологий, с тем чтобы они сами их могли распознать, и сведения о том (как уже это было доходчиво описано Буддой, Сократом и святым Августином), что скрыто в глубине нас, и в частности, что в основе злой воли и пагубных желаний находится непонимание внутренней жизни.

Сейчас почти вышло из употребления слово «невроз» в отношении эмоциональной смуты, лежащей в основе многих патологий характера и других клинических симптомов, а взамен в культурный обиход (в первую очередь благодаря трансперсональной психологии) вошло понятие Эго, которое получило другое значение, чем изначально было принято в психоанализе. Говорят, что человек поступает «от своего Эго», как относительно обусловленной области психики, характеризующейся не только ограничением сознания, но и нарциссизмом, эгоцентризмом и преобладанием невротических потребностей.

Мы можем сказать, что в нас сосуществуют Я-глубинное (истинная сущность) и Я-обусловленное, образовавшееся в детстве как защита от соприкосновения с больным миром, и обычно именно это имеют в виду, когда говорят о различии между сущностью и личностью, или, иначе говоря, — настоящим Я и Эго.

Используя этот язык, мы можем сказать, что любовь — это часть нашей настоящей сущности, пребывающей в тюрьме у нашей обусловленной личности, или Эго, и чтобы вернуть себе способность любить, нам нужно освободить истинную сущность от детских защитных реакций, ставших частью нас. Иными словами, чтобы достичь любви, нам нужно преодолеть сопротивление Эго и его деструктивных эмоций. Но как?

Говоря коротко — через самопознание. Потому что познать себя — значит сделать первый шаг к тому, чтобы взглянуть на себя со стороны, то есть перестать идентифицироваться с тем, на что мы смотрим. А поскольку самопознание изменяет отношение вместе с эмоциями, мы можем назвать его трансформирующим.

Таким образом, путь к любви неотделим от пути самопознания, и эмоциональное образование должно прояснить существование той тёмной части нас самих, которую мы предпочитаем не знать и которая затрудняет реализацию потенциала любви.

Путь самопознания подразумевает разные уровни. Основной из них — это контакт с ежедневным опытом, особенно с чувствами в каждый момент. И хотя внимание к чувствам в настоящий миг можно назвать дисциплиной самонаблюдения, это также часть того, что принято называть медитацией и что сегодня постепенно внедряется в медицину под английским названием mindfulness[12].

Однако недостаточно только знать, что мы чувствуем в данный момент: ещё хорошо бы подмечать, как результаты точечных наблюдений укладываются в шаблоны, определяющие наши действия. Поэтому самонаблюдение следует дополнить и в отношениях с людьми, наблюдая за тем, какие до сих пор не осознанные мотивации лежат в основе того, что мы делаем и что говорим.