Время хищников - Джо Горес

Роскошный коктейль-холл с толстыми коврами и неярким светом, он замечает ее, посылает ей мартини, она подходит к нему, заводит разговор. Муж не удовлетворяет ее, признается она, и приглашает Рика в свой номер в мотеле. А там...

Рик ударил по тормозам — под протестующий визг шин «триумф» чуть ли не боком прополз сто футов по асфальту, едва не врезавшись в бампер идущей впереди машины. Рик выровнял автомобиль, перестроился в правый ряд. Чертов идиот, еле ползет в левом ряду! Его руки чуть дрожали. Чашечку кофе? Почему нет. Надо же прийти в себя. Впереди показалось маленькое кафе, в котором он узнал от Дебби о самоубийстве Паулы. Новость эта буквально потрясла его. Но с другой стороны, он не имеет к Пауле ни малейшего отношения. Даже не подозревал о ее существовании. Так оно спокойнее.

Рик притормозил, свернул на автостоянку у кафе. Авария, которой ему удалось избежать в самый последний момент, начала забываться, уступая место мыслям о Дебби. С этими молодками просто беда: приходится играть по их правилам. А женщины постарше признают, что хотят этого не меньше, чем мужчины.

Женщины постарше.

Он всмотрелся в освещенное окно кафе. Женщины постарше, вроде той официантки, что подмигнула ему в тот вечер. И почему он вспомнил об этом только сейчас? Вот она подает гамбургер какому-то типу. Крашеная блондинка, двадцать пять лет, может, и все тридцать. Из тех, что дозволяют мужчинам все. Он глянул на себя в зеркало заднего обзора, причесался. Дебби-то возбудила его, а потом... пожелала спокойной ночи. Может, эта крошка... а вдруг...

В пятницу Курт проснулся рано утром в глубокой депрессии, словно в похмелье от выпитого прошлым днем пива. Но причину депрессии следовало искать в эмоциональной, а не физической сфере, в той беспомощности, которую испытал он, стоя в комнате, где изнасиловали Паулу. Без занятий, без подготовки к семинарам он просто не знал, чем себя занять. И около двух часов дня уже сидел, тупо глядя сквозь окно на зеленое поле для гольфа.

Четверо мужчин — на таком расстоянии совсем маленькие, этакие оловянные солдатики — катили тележки с клюшками. По этому полю в ту пятницу шли хищники, тоже четверо, укрытые темнотой. Ему вспомнился один из любимых латинских афоризмов Паулы: «Тот, кого вынуждают творить зло, никогда не ищет для этого повода». Те, кто напал в тот вечер на Паулу, искали повод.

Одна из миниатюрных фигурок взмахнула клюшкой. До Курта донесся звук удара дерева по мячику для гольфа. Крошечный шарик взлетел в воздух и приземлился у самой лунки. Хороший удар.

В доме внезапно стало душно. Курт вышел к «фольксвагену», сдвинул парусиновый верх. Идея покупки автомобиля с убирающимся верхом принадлежала Пауле: она хотела наслаждаться солнцем в теплые, ясные дни. Курт завел двигатель, выехал на Линда Виста. Проезжая мимо Лонгакрес-авеню, подумал, что именно здесь разносчик газет видел эту четверку, вылезающую из машины. А он, Курт, в это время обсуждал мировые проблемы в закусочной.

Но какой толк теперь корить себя? Прошлого не вернешь.

А если такие исследователи человеческой натуры, как Дарт, Лики и Лоуренс, правы? Если человек по-прежнему несет в себе атавистические черты, оставшиеся с первых дней его появления на планете Земля, когда он еще не обладал разумом? Если он, Курт, ослабит контроль над собственными инстинктами? Что тогда?

С Энтрада-уэй он вывернул на Эль-Камино, затем на Брюэр-стрит, держа путь к центру Лос-Фелиса. А может, пора расстаться с фантазиями? Он не супермен, а всего лишь законопослушный университетский профессор средних лет, корящий себя за смерть жены. Он попытался переключиться на другое, перестать копаться в себе. В городе полно студентов, для которых воскресенье станет последним днем как в университете, так и в Лос-Фелисе. Их выпустят в свободный полет. Все дороги открыты, выбирай любую. Он, Курт Холстид, прилагал все силы, чтобы подготовить их к самостоятельной жизни. Но как узнать, не пошли ли все усилия прахом. Сколько из выпускников будут потом с благодарностью вспоминать его?

Он заметил, что переезжает железнодорожный путь, рядом с которым напали на Рокуэлла. Остановил машину у прачечной, вернулся назад. Вот здесь лежал Рокуэлл. Тут стояли те, кто его бил. Подростки, вероятно приехавшие на украденном автомобиле, обкурившиеся или пьяные. Когда читаешь о неспровоцированном насилии, обычно не думаешь, что ты сам или близкий тебе человек окажется жертвой.

Но такое случилось. В тихий, чопорный Лос-Фелис пришло насилие. Старый зеленый «шеви», скрипя рессорами, повернул на Брюэр-стрит. Подростки, выросшие в трущобах Сан-Франциско, ищущие острых ощущений? Курт посмотрел на запад, на маленькие городки, разбросанные по склонам Берегового хребта. Выросшие в трущобах? Или в больших, ухоженных домах, выстроившихся вдоль тенистых улиц?

Неужели источник неспровоцированного насилия гнездится в этих домах? Кошмар какой-то. Ведь целое поколение родителей строило их, чтобы их дети ни в чем не знали нужды, чтобы отгородить их от всех тревог. Если верить господствующим социологическим теориям, такие дома являлись карантином, куда не могли проникнуть бациллы насилия.

Курт вновь сел за руль, тронул «фольксваген» с места. Я хочу, чтобы этих парней поймали, подумал он. Я хочу, чтобы они понесли наказание. Паула мертва, и ее насильники не должны выйти сухими из воды. Такие слуги закона, как Монти Уорден, похоже, шпыняют всех, кроме самих хищников. Неужели в этом обществе они могут бить, не боясь получить сдачи?

Как жаль, подумал Курт, что он сам не хищник. Поймать бы их и отделать, как полагается, за всех увечных и мертвых, оставленных ими после себя. Пусть узнают, что такое страх и безысходность.

Курт пересек деловой квартал Лос-Фелиса. Впереди высилось серое здание городской библиотеки. Короткая стычка в баре днем раньше напомнила ему прошлое. Когда он служил в армии, все споры решались кулаками, а наутро лейтенант обычно не замечал синяков, ссадин, распухших кулаков. Но происходило это в другой жизни, с другим человеком.

Во всяком случае, не с Куртом Холстидом, доктором, профессором антропологии.

Посреди квартала Курт заметил свободный счетчик и припарковался у тротуара. Поднялся по широким ступеням и вошел в прохладный холл библиотеки. За столиком консультанта сидела девушка-подросток, вероятно школьница, подрабатывающая во время летних каникул, в белой нарядной блузке, подчеркивающей загар ее лица, шеи, рук.

— Подскажите мне, мисс, где найти подшивки газет?

— В зале периодики, сэр. По этому коридору, сэр... — она показала на коридор, уходящий в глубь здания. — Третья дверь направо. Мимо вы не пройдете.

Когда она наклонилась вперед, Курт непроизвольно заглянул в вырез блузы, на уже налившуюся грудь. Торопливо попятился.

— Я... благодарю вас... мисс.

И поспешил в коридор. Господи, подумал Курт, да она мне в дочери годится. Неужели я становлюсь похотливым старикашкой? Он подошел к двери с табличкой «ЗАЛ ПЕРИОДИКИ». А чего он так застыдился, спросил он себя. В конце концов ему еще нет и сорока пяти, имеет же он право на естественные физиологические желания.