В теле пацана. Книга 2. Взрослые игры - Игорь Павлов

бумажном стаканчике. Всегда холодный, уже привык.

— Для тебя хорошо, — раздаётся явный сарказм.

— Ну да, чуть не убила, пару раз.

— Пожалела, — соглашается Имиретта и дальше с ухмылкой. — И потом пожалела, что пожалела.

— Так и чего пожалела? — Спрашиваю грустно.

Общаемся, друг на друга не глядя. Так мило выходит.

— Не знаю, — начала, вздохнула глубоко. — Хана запретила тебя трогать, сказала, что король накажет долгой ссылкой. А она оказалась недолгой…

— И поэтому ты разозлилась? — Спрашиваю и поднимаюсь.

Снова наши взгляды встречаются, закрывает свои сиси спешно, смотрит исподлобья так внимательно. И завораживающе. Чуть прищурилась, нижние веки мешочком, как у подростка, носик курносый, губки изогнутые блестят сочно и глазки дьявольские саркастически горят. Этот умопомрачительный и опасный чертёнок хотел меня убить. Безумие… как же хочу тебя поцеловать.

— Это кофе, — подаю, пытаясь с собой справиться. — Бодрящий напиток, горячим будет ещё вкуснее, но микроволновка сейчас занята.

Демонстрирую свой стаканчик. Принимает свободной рукой.

Пробует на язык, нюхает. Пьёт доверчиво. Моя ты лапонька.

— По вкусу напоминает нашу сухму, — комментирует.

Возвращаюсь обратно, чтобы не смущать. И не смущаться.

— Всё — таки, пока у меня есть возможность, я должен объясниться, — говорю с нарастающей болью в груди. Потому что нутром чую, что возможности больше не будет.

Молчит. Цедит из стаканчика.

Если бы ты знала, малышка. Что ты моё самое первое, самое яркое впечатление, случившееся со мной не только в этом мире. За всю мою долгую и никчёмную жизнь на Земле я не испытывал такого волшебства, какое испытал за один единственный час, проведённый с тобой.

Вздыхаю тяжело. И говорю совершенно не об этом.

— Я подумал… — продолжаю, и волнение накатывает лавиной, отчего дышать даже тяжело, потому что мысли вперёд бегут и страшно… страшно ответ её услышать, но я продолжаю, будто открываюсь для удара отчаянно:

— Я подумал, что твой взгляд в том саду, в нашу первую встречу… то прикосновение, и те слова… это не просто так. Да, ты переменилась через несколько дней. Но если уже тогда была воительницей Ханы, неужели что — то в твоих убеждениях так повернулось внезапно? Нет, я не упрекаю. Долг, союз и прочее. А как же я? Или ты просто поиграла на моих чувствах. Тогда стоит ли упрекать меня в дальнейших действиях? Когда я попытался понять истину, когда твоя Шейла унизила меня при тебе. Ладно бы ты была просто посторонней. Но есть люди, нет, даже существа, которые важны, перед которыми ты не мыслишь упасть в грязь лицом, потому что лучше тогда умереть, чем это.

Замолчал. Чтобы отдышаться. Слышу и её дыхание. Вот и признался.

Теперь бей.

— Я не знала, — произнесла Имиретта спокойно.

— Чего именно?

— Что тебя это так заденет, — ответила с грустью. — Ты казался мне таким маленьким и наивным мальчишкой с детскими мечтами. Без своей истории, без подвигов и авторитета. Мне о тебе ничего хорошего не рассказывали. Кристиан? Да кто такой этот бастард? Просто парень с внешностью ребёнка, мать которого дерзко ограбила Левант, обманув короля. Воровка Джуна, да наши казначеи содрогаются, услышав это имя.

Имиретта горько усмехнулась. И продолжила на выдохе:

— Прости Крис, но для меня ты был просто ребёнком, который шалит, да и только. Авантюрист, что пошёл в свою мать.

— Просто ребёнком? — Хмыкнул.

— До последних двух дней бала, — уточняет, бросив слова даже как — то зло.

— Думаешь, это Эрик убил тогда одержимого? — Заявляю.

— Да, это известно всем, или…— засомневалась суккубка.

— Вот именно, это «просто ребёнок» его прикончил, — говорю с укором. — И хватило же мудрости «ребёнку» молчать об этом и слушать, как бахвалится его старший брат при всех за столом. Сойдёт за подвиг, историю и авторитет?

— Знаешь, теперь я могу и поверить в это, — признаётся.

— Знала бы Шейла, с кем связывается, полезла бы? — Фыркаю.

— Да нет, конечно, — брякает уже легко, скорее даже шутит.

Похоже, улыбается. А я только больше от боли в сердце кривлюсь. Моё признание ей пустое. Она не ответила.

А душа кричит. Имира, больше ты ничего по этому поводу сказать не хочешь?

Молчим. Борюсь с накатившей обидой, потому что ни к чему выказывать такое. Я никто для тебя, чертёнок.

И когда тебя рядом нет, всё ещё стараюсь построить барьеры, не думать о тебе. Ведь столько вокруг интересных и непознанных девушек. Но стоит почувствовать обратную связь от тебя… и я снова становлюсь тряпкой.

Слышу, пробует снова вылезти из воды. Всплески, кряхтения, удаётся ей это едва — едва. Вылезает из корыта, одевает халат. И к камину присаживается на второе кресло так легко и деловито.

— Фух, ну и денёк, — говорит сама себе под носик. Как ни в чём не бывало!

Борюсь с порывами выяснить всё же, кто я для неё. Но «семейные разборки» сейчас? Как не хочется всё портить.

— Замок собрала? — Спрашиваю непринуждённо, пробуя отвлечься. Перестроиться, быть обычным весёлым Крисом…

— Нет, — отвечает недовольно. — Сперва, деталь пропала, а следом кто — то украл книгу с подсказками. Я сделала свой, но он не как на картинке, хуже.

— Это Гунуа стащил деталь, — не удержался.

— Ему — то зачем? — Ахнула, посмотрев на меня с удивлением.

— Вероятно, в целях познания. В тот заключительный вечер бала я убегал от Шейлы и её подруг по потайным ходам, наткнулся на склад мага со своими вещами. Там была и деталь от замка. Тогда я очень возмутился, что не сможешь без неё собрать всё полностью. Стал вытаскивать и поднял тревогу, пришлось уматывать на последнем издыхании, так я и попал в лапы твоих воительниц.

— Из — за какой — то игрушки прокололся? — Смеётся.

— Ты так это воспринимаешь? — Говорю с обидой.

— Нет, — посерьёзнела. — Я ценю.

Вздыхаю.

— Ты больше меня не ненавидишь? — Спрашиваю после недолгого молчания.

— Всё не так просто, Кристиан, — говорит с сожалением. — Шейла потеряла лицо, её сёстры потеряли лицо. Они жаждут отмщения даже сейчас. Теперь я понимаю твой мотив, пусть и отчасти. Но это не меняет ничего. Я десятая воительница Ханы, даже после ритуала брачного союза с принцем людей ею остаюсь. Поэтому наш сегодняшний разговор должен