Саги огненных птиц - Анна Ёрм
Шрифт:
Интервал:
Ингрид захотелось петь, но она не знала подходящих песен. Как много слов ведал её отец, и как умело складывал он их в причудливые образы, не то что она. Уж он-то сочинил бы на ходу нужную песнь. В голове билась лишь та бессловесная мелодия, похожая на раскаты грома, что он играл, покуда шёл дождь.
– Что бы тебе такого спеть, – прошептала Ингрид, бесстрашно заглядывая в глаза деревянному столбу.
Так и не отыскав нужных слов, она принялась напевать мелодию, слегка пританцовывая. Она закрутилась вокруг своей оси, продолжая расплетать чёрные волосы. Ей было спокойно и легко.
Продолжая напевать, она взобралась на один из камней, тот оказался скользким, но она устояла. Перепрыгнула с одного на другой, с него на третий, проходя полный круг. Вновь заморосил дождь, но лёгкий, слабый. Это было похоже на немощные отголоски того великого ливня, что прошёл ранее. Ингрид остановилась и осмотрелась; кругом неё поднимался туман. Она спустилась с камня и прошла ещё один круг, пританцовывая и гордо взмахивая волосами. Дождь усиливался, выемка с ягодами в камне наполнилась водой. Ингрид улыбнулась, подняла голову и подставила лицо под струи дождя. Ей было трудно открыть глаза – их заливала вода. Веки вздрагивали от попадающих на них капель, и всё тело её дрожало от внутреннего смеха, глухо звенящего, и бодрящего горячего холода.
Вновь прогремела гроза. Её белые тени скользнули над кромкой леса далеко за рекой. Гул грома усиливался. Его раскаты были неблизко и сливались в одну дремучую и дикую музыку, похожую на шум барабанов. Вот он, бог – бьёт ладонями по серой натянутой земле, а перстни его высекают белые искры небесного пожара.
Ингрид слушала эту музыку, и тело её напитывалось гулом грома – сердце отказывалось биться привычно и часто, замедлялось, и удары его приходились на удары мощных ладоней по земной коже барабана. И тут, точно испытывая её, инструмент бога умолк и перстни перестали сверкать серебром. Сердце, не чувствуя боле поддержки, неуверенно стукнуло в груди раз-другой, а потом разогналось, забилось белкой, но хотелось, чтобы и оно умолкло до тех пор, пока снова не возобновит бог свою игру.
И в этой звучной тишине шуршащего и шепчущегося дождя Ингрид услышала посторонние звуки и, утерев рукавом воду с лица, обернулась. Всё тело её напряглось в ожидании. Она вперила зоркие глаза во мрак, но сумрак и туман никак не хотели выдавать непрошеного гостя. Наконец из темноты показались очертания белого коня, и дух Ингрид радостно взвился.
– Белая Грива, – радостно прошептала она и подалась коню навстречу.
Но стоило сделать несколько шагов, как Ингрид увидела, что лошадь под уздцы вёл невысокий человек и что рогов у коня вовсе не было. Ингрид накрыла с головой тревога. Она юркнула за столб и прижалась к нему, пытаясь стать его тенью.
– Эй, – окликнул знакомый голос. – Можешь не прятаться. Я видел тебя.
Это был Ольгир. Душа у Ингрид ушла в пятки. Она слышала, как он остановился недалеко от круга, привязал к дереву своего коня, и теперь осторожно, почти бесшумно подходил к камням. Остановился, увидев в жёлобе ягоды, нахмурился и, достав из сумы свёрток, положил к чернике ломтик сухого хлеба. Ольгир не знал, верно ли проводит этот обряд, но всем телом и духом ощутил, что этого камни и столбы ждут от него. Несмело и даже пугливо он вошёл в круг.
От Ингрид это не утаилось. Она вышла из тени и вперила взгляд в Ольгира. В тот же миг дом воздуха раскололся пополам от грозы, и белая молния целиком высветила Ингрид, объятую тёмным коконом волос. Она стояла промеж двух истуканов и казалась третьим столбом, если не старым богом, то уж точно могущественным божеством. Ей не были страшны ни ветер, ни дождь, ни пронизывающий холод. В глазах её нарастала, накатывала волной тугая грозовая ярость.
Ольгир замер под её тяжёлым взглядом. Его рука сама собой потянулась к оберегу на шее. В прошлый раз река защитила свою невесту, теперь же на её стороне были старые боги.
– Зачем ты сюда пришёл? – Её ледяной голос был громче раскатов грома.
Ольгир медлил с ответом. Ингрид не могла рассмотреть его лицо, скрытое в тени худа. Отчётливо ей было видно лишь плотно сомкнутые губы, и на них не играла привычная ухмылка.
– Я пришёл к тебе, – наконец ответил Ольгир и приподнял лицо. Их глаза встретились.
– Зачем? – настойчиво повторила Ингрид.
На это Ольгир никак не мог ответить.
Он снова запустил руку в суму, достал ещё один ломтик медового хлеба и положил на следующий камень, на пару шагов приблизившись к Ингрид. Если уж боги не примут его подношение, то хотя бы съедят звери или птицы.
– Убери это, – прорычала Ингрид. – Убери эту отраву.
– Это всего-то хлеб с мёдом, балда, – огрызнулся Ольгир.
– Всё, чего ты касаешься, превращается в яд.
Он фыркнул. Страх перед старыми богами и тролльей принцессой потихоньку отступал. Вот он уже видел перед собой обычную девушку, пусть взгляд её не сулил ему ничего хорошего. Ольгир нахмурился. Он обошёл кругом камни, и Ингрид попятилась, когда он прошёл рядом с ней.
– Я помню это место, – негромко произнёс он. – Помню, хотя был несмышлёным ребёнком. Лет двадцать назад мой отец велел разрушить здесь всё. Тогда тут стояло девять столбов. – Он коснулся носком башмака ближайшей к нему рытвины, поросшей тонкой травой. – Теперь же осталось только два.
Ольгир поднял взгляд на лики старых богов. Худ свалился с его головы, и мокрые волосы рассыпались по плечам. А он того и не заметил, лишь смотрел с каким-то странным тоскливым чувством на столбы. Ингрид незаметно зашла ему за спину, не смея стоять между богами и сыном конунга.
– Отец сам решил прийти сюда, чтобы посмотреть, как обрушат столбы. А мать увязалась за ним следом, да ещё и меня с собой взяла.
Ольгир вспоминал, как хольды отца сваливали столбы и раскалывали, стирая страшные лица с треугольными
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!