Старшая сестра - Надежда Степановна Толмачева

и пусть! Зато статьи, большие, в газете называемые «подвалом», она непременно будет писать. Сто листков бумаги испортит, а чтобы статья за ее подписью в газете была бы честь честью.

Иринка поправила высунувшийся из связки книг листок программы приемных экзаменов в университет, ускорила шаги.

И вдруг она невольно остановилась. Навстречу шел Яков Шатров.

Иринка хотела свернуть с тропы в густую траву, но, тряхнув головой, пошла прямо. «Как бы не так! Испугалась! Будет она еще из-за какого-то Якова путаться в траве!»

Он, в белой рубашке с отложным воротничком, слегка прихрамывал, опираясь на палку.

Отрастающие волосы торчали ежиком над высоким выпуклым лбом.

Расстояние между Яковом и Иринкой все сокращалось. Оба замедлили шаги. Иринка остановилась. Остановился и Яков.

— Здравствуйте! — Яша улыбнулся.

Иринка почувствовала, взгляд его скользнул по ее шее, плечам, прикрытым только короткими рукавчиками-крылышками. Девушка не смутилась, а рассердилась. Она неприязненно посмотрела ему прямо в глаза и… не могла удержаться от восхищения: «Яркие какие! Синие!»

— А я иду и гадаю: свернет девушка с тропинки или не свернет. И угадал — не свернет. — Яков наморщил лоб. — Вы, видать, девушка, с этаким целеустремленным и твердым характером…

— Не вам судить о моем характере, позаботьтесь лучше о своем!

Тряхнув толстыми черными косами, Иринка гордо прошла мимо Якова, задев его связкой книг. И странное дело, Яша не воспользовался случаем… пропустил такую девушку! А ведь все козыри шли сами в руки. На узкой тропинке да не чмокнуть, хотя бы шутя, девушку в щеку.

Не то растерянно, не то задумчиво посмотрел он вслед Ирине.

Иринка уже скрылась за кустами ивняка, а Яков все еще стоял, глядя на серебристую под ветром зелень луга. На тропинке белел небольшой листок с печатным текстом. Яков машинально поднял его и сунул в карман. Потом он улыбнулся. Улыбка была немножко грустной.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

1

Говорил Аркадий о себе много и живо: иногда веско, с достоинством, иногда с теплой шуткой, как говорят о хорошем задушевном товарище. Хвастовства в его рассказах, как нередко бывало у фронтовиков, не замечалось. Это подкупало.

— Вас, Лиза, только двое в семье было, ну, а нас, — Аркадий растопырил пальцы, — целых пять душ детей… Мы дружными росли, только вот беда — учиться не все стали. Когда с Украины мы приехали сюда на Урал, я пошел в третий класс. Забиякой рос, ребятишки меня в предводители выбрали — ничего, что совсем новенький, приезжий… Да, я ведь об учебе начал!.. А младшие три братца учились очень недолго, один только восемь классов закончил. Пока я дома был, заставлял их, а потом ушел в институт и в армию, тогда ни черта не стали слушаться родителей.

Лиза улыбнулась.

— Нет, я серьезно, не шучу… Они меня слушались, — как же! — я для них авторитет был. Моя фотография висела ежегодно на доске отличников учебы в школе… Сестра выскочила замуж… двое детей у нее сейчас, а сама младше меня на два года… Кстати, Лиза, мы ведь, наверное, с вами ровесники? Мне двадцать четыре.

— А мне двадцать два скоро.

— Хорошо…

— Почему «хорошо»?

— Да просто так, хорошо, да и все.

Потом после короткого молчания он произнес:

— Ну, хватит о своей родословной… после десятилетки пошел в институт на строительный факультет. Потом — война. Помните, мы с вами встретились, тогда я ездил танки принимать. Вернулся на фронт и вскоре после этого из строя выбыл. Снаряд так в бок поцеловал, что пришлось около года в госпитале проваляться. Лежал в гипсовом корсете, скука страшная! Стал учиться и сдавать за третий курс. Об этом я вам писал…

Лиза не умела и не любила рассказывать о себе, но умела слушать других. Слушая Аркадия, Лиза сейчас думала о том, что тогда, в поезде, он показался ей совсем другим — несколько угрюмым, надменным. Сейчас он больше походил на тех ребят, с которыми приходилось Лизе сталкиваться в повседневной студенческой жизни, — непосредственных и веселых. И в то же время Аркадий внушал Лизе настоящее уважение: фронтовик, ранен. Он уже успел пройти суровую школу жизни, у него есть чему поучиться.

Первая их встреча состоялась полмесяца назад. На свердловском вокзале Аркадий встретил Лизу, приехавшую из Москвы, а через час проводил ее на пригородный поезд в Соколовку.

Сегодня — второе, более продолжительное свидание. Топольский не изменился. Был он по-прежнему худой и смуглый. Пышные волнистые волосы аккуратно зачесывал над невысоким, перерезанным двумя изломанными морщинами лбом.

Аркадий сказал:

— А я думал много о нашей встрече, Лиза. О первой… У меня даже стихи есть на этот счет… Видите, какой поэт нашелся, не шути, брат!

— Прочтите, Аркадий, что-нибудь из стихов, — попросила Лиза.

Топольский улыбнулся, задумался. Они шли дальней аллеей парка. Вот аллея оборвалась. Они подошли к калитке.

— А парк-то остался позади! — заметила Лиза.

— И мы совсем не заметили! — Аркадий взял Лизу за обе руки. — Хорошо ведь получается, что не заметили!

Лиза опустила глаза и тихо наклонила голову.

— Пойдемте, Аркадий, обратно.

— Нет! — Он кивнул на калитку: — Я сейчас взгляну, если путь открыт, мы выйдем туда. Смотрите, там полотно железной дороги… С одной стороны — сосновый лес, с другой — роща. — Аркадий хитровато прищурил глаза, провел ладонью по волнам волос. — Вам здешние места никакие другие не напоминают?

— Напоминают…

Лизе тоже вспомнился тот далекий полустанок.

Она мягко высвободила свои руки из рук Аркадия и, сорвав ветку березы, начала ощипывать листики. Калитка оказалась незапертой, и Аркадий с Лизой вышли из парка.

Стоял летний полдень. Солнце, до сих пор нещадно палившее, спряталось за тучи. Воздух сразу стал легче, свежее. Где-то в отдалении раздался паровозный гудок.

Аркадий помахивал, словно веером, серой записной книжкой. Он ждал, когда Лиза еще раз попросит его прочесть стихи. Но Лиза молчала. В светло-сиреневой кофточке и белой полотняной юбке, стройная, тоненькая, молча шла рядом.

Лиза начинала понимать: Аркадий ей не безразличен, ведь недаром вспоминался он ей время от времени за эти два года.

— Лиза о чем-то, о ком-то задумалась, — сказал Аркадий, сбоку взглянув на девушку. Пушистые ресницы девушки дрогнули, но глаз она не подняла.

Тропинка, вьющаяся в густой траве возле железнодорожной насыпи, была узкой, и Аркадий пропустил Лизу вперед. Косы Лизы сложены на затылке тяжелым узлом. Ветерок шевелил легкие завитки около ушей. Аркадию хотелось обнять девушку, но он не решался.

Лиза обернулась к Аркадию, он вдруг умолк, смущенно улыбнулся и с деланным равнодушием начал подбрасывать на ладони записную книжку.

— Ну, прочтите стихи, Аркадий, вы обещали!

Аркадий начал читать. Лиза слушала