Голая и жестокая - Владимир Колычев

– Его нужно дожать, – сказал Антип, пристально глядя Жану в глаза.

– А Гаванец?

– Это уже мои проблемы.

– Да, но наедут на меня. Сначала спросят, потом разбираться будут.

– Я не понял, ты что, на измену сел? – удивленно, с нескрываемым возмущением спросил Антип.

Обычно Жан брался за дела, не задавая вопросов. Надо так надо, а опасность – дело десятое. Но раньше у него не было Ксении, и он плевать хотел на собственную жизнь.

– Нет, просто дело опасное.

– Просто у кошки. Когда у нее течка начинается.

– Я могу взяться за дело.

– Неужели? Надо же! Радость-то какая! – Антип ухмыльнулся.

– Я даже скажу, что вы, Василий Павлович, не при делах. Мол, я сам с Вешнева решил снять. Надо будет, так Гаванцу и заявлю.

– Что-то я тебя не пойму, Жан. Ты что задумал?

– Задумал. Я из дела выйти хочу. Сделать Вешнева и завязать.

– Это ты так решил?

– Я понимаю, выход рубль.

– Он самый, – подтвердил Антип. – Рубль в руках покойника. Для паромщика. Чтобы реку смерти переплыть.

– Я все понимаю.

– Тогда какие вопросы?

– Я должен завязать, – не сдавался Жан.

– Ты меня удивляешь.

– Я сам себе удивляюсь.

– Может, ты хочешь, чтобы я поднял тебе процент с дела?

– Нет. Это не шантаж. Я реально решил завязать.

– Почему?

– Жениться хочу и спокойно жить.

– Жениться? На своей трясогузке?

– Нет, Варвара в прошлом. А в настоящем все очень серьезно.

– Любовь, значит? – Антип в раздумье обжал щеки пальцами.

– Она самая.

– Я, в общем, тоже хочу закруглить свою тему.

– Значит, вы меня понимаете, – сдерживая вздох облегчения, сказал Жан.

– Понимаю. Но я собирался тебя на хозяйстве оставить. Тебе ведь нравится мой дом?

Жан заинтригованно повел бровью. Это было бы круто, занять место самого Антипа. Дом у него роскошный, о таком только мечтать. Но потянет ли он? Да и нужно ли ему это, когда есть Ксения?

– Нет, теперь вы меня уже не остановите, – сказал Жан и натянуто улыбнулся.

– Кто знает.

– Я уже принял решение.

– Ну что ж, не буду тебе мешать. Но сначала ты должен разобраться с Вешневым.

– Да, сделаю.

Антип кивнул, принимая решение, от которого зависела судьба Жана.

Холодное пиво после бани хорошо до поры до времени. Василий Павлович подумал об этом, когда его хватил озноб. Дрожь разыгралась из-за пива, или же это Жан своими закидонами его из колеи выбил. Из дела он выйти хочет!..

– А я уважал пацана, – в мрачном раздумье проговорил Антип. – Даже с его трясогузкой мутить не стал. А мог бы. Блуд у нее в глазах и в душе.

– Теперь можно, – сказал Никс, смахнул с мясистого носа капли пота и потянулся за воблой.

– Не царское это дело – объедки с холопского стола собирать.

– Мне бы такие объедки! – заявил Никс.

– Понравилась телочка?

– Я чуть из штанов не выпал, когда она буфера выкатила! Хочешь, привезу? Прямо сейчас и доставлю.

– Ты сам сказал, – загорелся Антип.

Да, было бы здорово запарить веничек в кадке с Варварой. А если она еще и танец живота исполнит!..

– Так я поехал? – Никс поднялся.

– Да погоди ты. Что с Жаном делать? Нельзя его так просто выпускать.

– Можно. Даже нужно. Прямо сейчас и отпустим. Если он чужой, то какой с тебя спрос за Вешнева? В таком случае Гаванец его сам сделает.

Антип кивнул, нехотя соглашаясь с Никсом. Да, пожалуй, он прав. Жан сам напросился на конфликт с ворами, вот пусть и выгребает, а их дело – сторона. А если Жан вдруг сможет выкрутиться из ситуации и уцелеет, тогда придется с ним решать. Или все-таки отпустить?

Публика не зажигалась. Варвара вкладывала в танец всю душу, а вспышек в глазах зрителей не видела. В них алчно тлело ожидание обнаженной груди. А если Варвара снимет еще и платок с бедер!.. Можно, конечно, обнажить все, стыда точно не будет, но ей не хотелось опускаться на тот уровень, с которого так трудно подняться.

Она так и не разделась, вернулась со сцены непокоренной, но не понятой публикой.

Не успела Варвара зайти в гримерку, как появился Лев Тигрыч. На его пухлых, вечно мокрых губах застыла неподвижная улыбка, в которой пряталось возмущение. Да, выступила она неплохо, но не более того. Значит, нужно было раздеться. Именно это художественный руководитель сейчас и скажет. Варвара смотрела на него с неприятным ожиданием.

Он стоял у нее за спиной, одной рукой держался за спинку кресла, другой – за подлокотник и смотрел на Варвару через зеркало.

– Сегодня ко мне из полиции приходили, – заявил Лев Тигрыч.

Он вдруг резко развернул ее кресло на сто восемьдесят градусов, и Варвара оказалась лицом к лицу с ним.

Она удивленно повела бровью. Танцовщица не ожидала, что Лев Тигрыч поведет себя так резко. Да и сам факт, о котором он говорил, напрягал ее.

– За Ольгу спрашивали. – Художественный руководитель смотрел на Варвару так, как будто в чем-то подозревал эту женщину.

– Жаль девчонку. – Варвара сфальшивила, выражая сожаление, но ее можно было понять.

Не желала она Ольге добра, и Лев Тигрыч должен был это знать.

– Кому жаль?

– Мне жаль.

– Так и говори, что тебе жаль. – Левон усмехнулся. – А то я тупой, никак не пойму.

– И я тебя не понимаю.

– Спрашивали, кому Ольга могла дорогу перейти.

– Кому?

– А ты не знаешь?

– Если ты думаешь, что мне, то зря. Ей до меня как до Пекина.

– Это тебе до нее. Она должна была Саломею танцевать!

– Что?! – Варвара вскочила как ужаленная, гневно взглянула на Левона.

– А ты не знала?

– Да я бы тебя убила!

– Меня?! – Левон оторопело уставился на нее.

– Так не Ольгу же! Она всего лишь пешка, а валить нужно короля.

– Ты это серьезно?

– Скажу Жану, и он отрежет тебе хозяйство. – Варвара хищно улыбалась, пристально глядела на Левона. – Это для начала.

– Ты с кем разговариваешь? – Он побледнел.

– Хочешь меня уволить?.. Ну, попробуй.