Мать-земля - Пьер Бордаж

После первых мгновений сопротивления он перестал отбиваться и решил, что ему суждено умереть на этом пустынном плато. Его чудесное приключение продлилось всего несколько часов. Старый карантинец-златоуст пробудил в нем безумную мечту, но остальные карантинцы постарались прервать ее. «Судьба любит устраивать фарсы людям», — часто говаривал па Ат-Скин, когда хотел пофилософствовать. Па... ма... Он их никогда не увидит... Они никогда не узнают, что сталось с их единственным сыном. Вороны-мутанты со светящимися клювами оставят от него лишь безымянный скелет. Громкий голос перекрыл шум толпы:

— Крысы пустыни! Они прибыли!

Ярость карантинцев утихла столь же внезапно, как и возникла. Они отпустили Жека, отошли в сторону и, забыв о нем, стали вглядываться в далекий мрачный горизонт, затянутый полосами тумана.

Удивившись, что остался в живых, голый, дрожащий, избитый, Жек машинально приподнялся на локте. И сквозь ресницы, залитые слезами и кровью, заметил два десятка белых пятен, которые быстро росли на горизонте.

Капитан перегнулся через ограждения и указал на Жека, оставшегося на земле в полном одиночестве.

— А с этим что делать?

Жеку не составило труда догадаться, почему их называли «крысами пустыни»: их длинный волосатый нос напоминал морду грызуна. Длинные верхние зубы лежали на нижней губе, а у кое-кого и на подбородке. Круглые черные глаза постоянно бегали, словно они наблюдали сразу за десятками противников. Одетые в форму из черной кожи и с цветными тюрбанами на голове, они были подпоясаны кушаками, из-за которых торчали перламутровые рукоятки короткоствольного оружия, похожего на газовые ружья синегенетического парка Анжора.

Несколькими минутами ранее двадцать атомных глиссеров выбросили стабилизационные якоря и с ревом застыли в сотне метров от выхода из галереи. Как только осел песок, поднятый громадными винтами, на землю тяжело упали мостки.

Распределение и погрузка карантинцев прошли без особых затруднений. У крыс пустыни была монополия на регулярную связь между Террариумом и поселениями зараженной зоны. Капитан клана с удивлением обнаружил сотни жителей гетто там, где обычно грузил — по цене золота! — три десятка деловых людей или торговцев. Когда его информировали о трагических событиях ночи, он с яростью ударил ногой по мостику: конечно, он испытывал сострадание к миллионам погибших, но в основном терял источник регулярного и приличного дохода.

Гладкие корпуса глиссеров парили в паре метров от земли. Жек видел заостренные иглы форштевней. Абсолютно одинаковые глиссеры не имели центральной мачты, как древние суда, ходившие по морю Зугас, но были оборудованы множеством шарнирных антенн, на верхушке которых стояли прожектора. То, что Жек вначале принял за квадратный парус, оказалось комплексом белых гудящих устройств — ядерно-чувствительных ячеек размером с кулак.

Жек подобрал свою разбросанную одежду, сапоги, поспешно вытер кровь и оделся. Потоки холодного воздуха пробирались сквозь дыры пиджака и брюк. Каждое движение вызывало у него гримасу боли. Он не осмелился последовать за карантинцами, которые поднимались по мосткам. И теперь понимал, что совершил ошибку: никто не обратил бы на него внимания в суете посадки. На глиссерах, вероятно, были места, где можно было спрятаться. Будь он посмелее, он мог бы добраться до ближайшего города, а там найти средство перебраться в Глатен-Бат. Теперь его судьба зависела от настроения капитана, типа, страдающего острой бетазооморфией, который, судя по облику, вряд ли питал к нормальным людям добрые чувства.

Капитан пригладил торчащие волосы, игравшие роль усов. Он выделялся среди остальных людей маской, вшитой в пластрон формы, и длинной древней саблей, свисавшей до сапог. Ка-рантинцы, сгрудившиеся на палубе, опустили головы и тщательно избегали смотреть в сторону мальчугана — крохотное, едва заметное пятнышко у громадной кормы глиссеров. Они спешили убраться отсюда, спешили забыть о том, что накинулись на восьмилетнего ребенка. Скорость, с которой они превратились в палачей, они, всегда считавшие себя жертвами, оставила у них во рту привкус горечи.

— Это вы так потрудились над ним? — спросил капитан, не оборачиваясь.

— Он с поверхности! — выкрикнула какая-то женщина, разорвав тягостную тишину. — Его соплеменники пустили газы в Террариум...

— Он, во всяком случае, к этому непричастен, ведь он был среди вас! — заметил капитан.

Его мощный голос перекрывал шум двигателей.

— Резервы энергии тают. Нам надо немедленно отправляться в путь, если хотим поймать ядерные ветры пустыни. В последний раз спрашиваю, что делать с ним?

— Пусть сдохнет здесь! — выкрикнул злобный женский голос. — Один с поверхности за миллионы карантинцев — невысока плата!

— Ну, ваше путешествие тоже не принесет прибыли! — вздохнул капитан.

Он еще больше наклонился над ограждением кормы и внимательно оглядел маленького анжорца. Его тонкие губы растянулись в сардоническую усмешку. Ветер раздувал концы его тюрбана.

— А ты, парень! Приведи хоть одну вескую причину, чтобы я не оставил тебя гнить в этой дыре!

У Жека болела шея, и он с трудом поднял голову. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить — капитан обращался к нему.

— Ну что? Они оторвали тебе язык?

— Я... я был другом Артака, — пробормотал Жек. — Пещера плюмшеня... Колодец А-102, уровень — 254...

Ему не удавалось перекрыть шум двигателей, потрескивание ядерно-чувствительных ячеек, и ему не удавалось построить нормальную фразу из слов, которые вырывались из его глотки.

Капитан вопросительно посмотрел на карантинцев, сгрудившихся на палубе его глиссера, потом снова глянул на Жека.

— Никто из них не знает Артака!.. Жаль, малыш! Я не могу идти против воли пассажиров, их мертвецы требуют кровной мести. Таков закон зараженной зоны. Могу, правда, оказать тебе одну услугу: отрубить голову, чтобы ты избежал ужасной смерти от клювов и когтей воронов-мутантов...

Кровь заледенела в жилах Жека. Он лихорадочно искал доводы, чтобы поколебать решимость собеседника.

— Нет! Нет! Я должен попасть в Глатен-Бат... Глатен-Бат!

Это не был решающий довод, только отчаянное выражение его желания. Лицо капитана не изменило выражения.

— В таком случае тебе остается протопать две тысячи километров по пустыне! Опасайся ядерных торнадо и пятнистых гиен! Удачи!

Капитан глиссера отвернулся и выкрикнул приказ. Послышались свист, скрип и стуки. Застывший Жек с ужасом увидел, как свернулись мостики, по обоим бортам открылись люки и взлетели вверх якоря. Он инстинктивно бросился в сторону, когда головной глиссер, глиссер капитана, колыхнулся с оглушительным ревом. Вихрь от винтов бросил его на землю. Острые камни оцарапали руки, ноги и спину.

Когда он встал, почти оглохнув от рева двигателей, глиссеры уже завершили разворот и направились к центру пустыни. Двигатели ревели все пронзительнее. Члены экипажа, сгрудившиеся на корме, со смехом махали ему руками.