15 ножевых - Сергей Линник

мне показалось, тоже будет пустой. Я нырнул еще раз до заднего стекла и начал продвигаться в сторону водительского места. Не видно ничего, все наощупь. Сначала я подумал, что под руку попалась какая-то ерунда из сумки пассажиров, но потом что-то мне показалось странным. Не то веревка, не то что-то похожее. А пальцы уже задубели и чувствительность потеряли сильно. Уж не знаю, что меня толкнуло на дальнейшее исследование (уже надо было заканчивать с этим погружением), но я за эту веревку дернул, и у меня под ладонью оказалась голова. Сил ощутимо прибавилось. По крайней мере я девчонку вытащил и не захлебнулся, выбрался на поверхность.

– По правой стороне вроде нет никого, – сказал я парню. – Эту нашел на третьем сиденье сзади. Осторожно, не порежься.

Ну и все. Парень нырнул, а я потащил девочку к берегу. Вот же, вроде и рядом, считаные метры, а тяжело, так и тянет разжать руки, чтобы полегче стало.

С пристани утопленницу у меня забрали, а потом и мне помогли выбраться. Сам бы точно не смог. Кое-как добрался до верха. На меня даже внимания никто не обратил поначалу.

Ого, а тут уже жизнь кипит изо всех сил! Три скорые, менты, какие-то начальники на «Волге». Времени-то прошло всего ничего, а уже понаехали. Без них никуда, а то если никто с важным видом доклады принимать не будет, считай, и работы не сделали. Но мне хрены с черной «Волги» побоку. Жажду согреться и вещи свои найти.

Пошел к нашей машине. Надеюсь, там и первое, и второе мои желания сбудутся. Пока добрел эти пять метров, думал, окочурюсь. Правда, последние пару шагов меня Елена сопровождала: подбежала, схватила за руку.

– Раздеться помоги, – сквозь стук зубов попросил я ее.

Она стащила мокрый свитер, потом рубашку, вцепившуюся в меня в попытках отобрать остатки тепла. Я попробовал расстегнуть брюки, но пальцы застыли крюками и снова глянул на докторшу. Она покраснела немного, но помощь оказала. Чего тут стесняться? Девка замужем побывала, а штаны с мужика снять боится. Причем безо всякого сексуального подтекста.

Но низ моего гардероба мы в салоне рафика сняли. Трусы, правда, я уже один стаскивал. Натянул халат на голое тело и только тут решил проверить, где волшебная коробочка. Похлопал по карманам – пусто.

– Наркотики… – Голос еще не вернулся, один сип получается.

– Я себе переложила, – сказала Томилина и в доказательство показала мне искомое. – Андрей, какой же ты… – Она замолчала, подбирая хорошее слово, но я этот праздник прервал. Не люблю.

– Потом расскажешь, какой я молодец. Что тут?

– Первый мужик, ты его видел. У него перелом плеча. Правого. Анальгин в мышцу, шина, бинт, отправили в травму. Там потом еще женщина выплыла, у нее порезы на лице, обработали, тоже в травму.

– А на чем отвезли хоть?

– Так скорых понаехало на аварию, выбирай на вкус, – улыбнулась Елена. – Женщину, которую ты первой достал… спецы увезли, живую. Мужчина… умер. Там, наверное, перелом шейных позвонков. Слушай, ты погрейся, пойду, посмотрю, что там с девочкой этой.

Я с удовольствием развалился в кресле, протянув босые ноги к печке. Жизнь начала возвращаться ко мне. Хорошо. Вот я прямо доволен собой. Не струсил, не спрятался. Уж кому-кому, а себе врать нечего. Не был я уверен. До последнего. Наверное, пока на парапет не встал. Когда разувался, сомнение было еще. Вроде как в глубине души надеялся, что кто-нибудь подбежит, скажет: мол, да ты что, помощь оказывать надо. Но случилось, а назад пути нет. Как же назывался тот фильм, где парень кому-то сказал, что уезжает из поселка, а его и вправду выпроводили? Вот и я так.

Дверца рафика открылась, и я услышал чей-то голос:

– Вот, Борис Евгеньевич, это фельдшер Панов, седьмая подстанция, он первым начал спасательные работы.

Я подобрал ноги и запахнул полы халата. А то некоторые части моего организма под действием тепла уже приобретают нормальные размеры.

– Здравствуйте, – сказал я, посмотрев на посетителей.

Трое в серых костюмах, накрахмаленных белых рубашках, галстуках. Интересно, они и спят в этой сбруе? Хотя нет, вот у того, который посередине, наблюдается легкая небритость. И галстук повязан небрежно. Из кровати выдернули, наверное.

– Сколько человек вытащил? – спросил небритый.

– Троих, – ответил я. – Женщину, мужчину и девочку. Вы извините за мой внешний вид. Промок, холодно…

– Данные запишите, – не поворачивая головы, велел тот, которого назвали Борисом Евгеньевичем. – Вы нас извините, – это он уже мне. – Спасибо вам.

Ну, и пошли. Дверцу, сволочи, не закрыли. Но только я потянулся к ручке, вернулся один из троицы, знакомиться. Записал паспортные данные, где учусь, всякое такое. Ясен перец, адрес я общаги дал. У меня и штампик в документе про это есть. А столица нашей родины нарушителей паспортного режима не любит. Даже если они спасают население из-под воды.

А потом мужик этот, в костюме, прямо-таки удивил меня. Оглянувшись, как опытный заговорщик, он вытащил откуда-то из недр пиджака фляжку из нержавейки, миллилитров на сто, наверное, и протянул мне.

– Держи. Согрейся.

Я отвинтил пробочку, понюхал. Да уж, ребята говно не пьют. Такой коньячок и за деньги не всегда найдешь. Люблю я этот напиток. Глотнул. Да, и вкус под стать запаху! Бальзам на душу!

– Пей все, не стесняйся, – подбодрил меня этот замечательный человек.

Я не стал его разочаровывать и прикончил содержимое фляги в несколько глотков.

Вернулась Томилина, подозрительно принюхалась. Потом рассказала, что девочку откачали, она в себя пришла, увезли в больницу. Ну, и нам здесь больше нечего. Отозвались по рации, нам дали добро. Еще бы не вернули. Без двадцати девять, у нас уже час переработки.

* * *

Я так и вылез из машины, с голыми ногами и комком мокрой одежды. А что мне, на себя ее напяливать? Сумку и остальное потом сдам, пусть в рафике три минуты постоят.

На лестнице столкнулся с каким-то мужиком, явно семитом, худым, лет пятидесяти с гаком, лысым, как бильярдный шар, и в очках с такими диоптриями, что и представить трудно, сколько их там.

– Панов? – спросил он очень уж недовольным тоном.

– Панов, – согласился я. Уже и привыкать начал к этой фамилии.

– Переоденешься – и ко мне в кабинет, – скомандовал он, а затем пошел на первый этаж.

Кто это хоть? Понятное дело, начальник. Здесь их аж две штуки – как сказал вчера Саня Авдеев, страшная фельдшерица Галя и заведующий подстанцией неведомого мне пола. Вернее, теперь и национальность известна. Фамилию сейчас на графике посмотрю. Есть, Лебензон Л. А.

Как зовут еврейского