Демоны Юга - Артем Каменистый

— Извини, Леон, я выразился не совсем точно: ее слушаются почти все. Муунт слушаться не будет. Точнее, в чем-то будет, но не до такой степени. Она, допустим, скорее всего, сможет заставить его перевернуться в воздухе, чтобы сбросить седока. И то не уверен, у муунтов слишком высокое сопротивление, может не справиться.

— Кстати, Талашай, похоже, не первый муунт здесь.

— О чем ты говоришь?

— Ходят слухи о летающих людях. Я даже встречал очевидца, который был на корабле, над которым пролетел всадник на ком-то вроде муунта. И я этому человеку верю.

— Муунты — большая редкость. Есть другие летающие животные, их гораздо проще приручать, а некоторые даже разводятся в неволе, пусть и плохо. Но муунт лучший: самый выносливый, сильный, защищенный, неприхотливый, предан хозяину абсолютно. У нас поначалу были другие, но все они остались далеко в горах, не выдержали. Только Талашай осилил весь путь, без него мы бы ни за что не дошли до форпоста.

— Ну, может, это был и не муунт. К сожалению, не догадался попросить описать животное до мелочей, а теперь и не попросишь, тот человек уже мертв. Убил его тот же генерал, который убил Дата. Точнее, отдал приказ.

— Тот еще мерзавец…

— Да нет, просто тут к смерти относятся легкомысленно. Считают ее лучшим инструментом. Грул не хуже и не лучше других.

— У нас тоже некоторые так считают…

— Ну да, иначе вас бы здесь не было.

— Твоя правда. Никогда не слышал, чтобы кто-то перелетел через горы. Мы первые. Хотя все я знать не могу, да и не интересовался таким.

— Это было не в горах. Там, на западе, есть проход, куда течение уносит воды океана. Очень тяжелое место для кораблей, они его избегают. Много рифов, сплошные отвесные скалы по берегам без единой бухты, непредсказуемые ветра и почти все время держится густой туман. Вот там и видели летающего человека.

— Я понял, о чем ты говоришь. Этот океан там не заканчивается, он идет дальше на самый юг, до полярных гор, что остались на месте вершины мира. Воды, разгоняемые по кругу шустрой Ярри, там замедляют свой бег, разбегаются ручейками по мелким морям и глубоким фиордам, чтобы потом, пройдя через их сито, остудиться и вновь воссоединиться. И на другой стороне их поток движется уже назад к экватору. Там есть второй проход, по нему они уходят куда-то на север.

— Что-то такое северяне мне рассказывали. Они тоже это предполагают.

— Они не знают, как выглядит этот мир?

— Откуда им знать?

— Но мы же знаем.

— Вы маги, а у них магов нет.

— Не представляю, как они без них живут.

— Нормально живут.

— Да? Вот не будь у нас магов, как бы ты сейчас добывал чаек?

— Стрелял.

— А кончатся заряды к твоему оружию, и что дальше? Как добыть дельфина?

— Понимаешь, Ильконс: мне не нужны ни чайки, ни дельфины. Они нужны Талашаю, а он магическое создание. То есть не будь магии, не было бы и его, а себя бы я здесь спокойно прокормил. Тех же мидий можно без труда набрать на десяток человек, плюс мелкая рыба в лужах после отлива, плюс те же крабы. Не пропал бы, не сомневайся. Я не пропаду, и другие тоже не пропадут, и заметь — это безо всякой магии.

— Я тебя понял. Но все равно не могу представить жизнеспособное общество, где обходятся безо всякой магии. Вы ведь даже не знаете, как выглядит наш мир. У вас нет памяти. Смешно.

— Без этого можно спокойно прожить.

— Можно. Но это глупая жизнь.

— Скоро ты сам увидишь, как здесь все устроено. Убедишься, что еще как жизнеспособно.

— Ты думаешь, что нам стоит прийти к северным людям?

— Другого выхода нет. Или ты мечтаешь прожить здесь остаток дней, питаясь мидиями и наваристым супом из дохлых медуз?

— Ты забыл упомянуть дождь. Мне он очень не нравится. Тут даже на камнях плесень растет и ни одной сухой деревяшки не найти.

— Хорошо: мидии, медузы и дождь. Тебе это сильно нравится, или ты готов сменить обстановку? Тогда придется находить общий язык с местными.

— Эти люди убили Даатлькрааса.

— Не обобщай. Большая часть северян понятия не имеет, кто такой Даатлькраас и ему подобные. О вашем существовании знают единицы, и еще меньше тех, кто посвящен в мелкие детали. А все не знает никто. Положение ваше не из тех, чтобы носом вертеть. Понадобится, будете вприпрыжку искать общий язык даже с этими посвященными. Вы здесь в такой печальной ситуации, что, покажись сейчас корабль, нам придется прятаться. Стоит тем, кто этим занимается, пронюхать о том, что на этом берегу высадились южане, они здесь камня на камне не оставят. Уж поверь, и безо всякой магии средств у них более чем достаточно.

— И часто здесь появляются корабли? — насторожился Ильконс.

— Что? А… ты об этом. Не волнуйся, эти воды слишком опасны для судоходства. К тому же берег бесплоден, тут ни деревень, ни портов, морякам нет смысла сюда заглядывать. Разве что случайно кого-нибудь занесет, но риск на таких нарваться невелик.

— Так ты привезешь Литтейгису?

— Сюда придется перевезти всех, так что не имею ничего против того, чтобы она была первой. К тому же женщина весит немного, можно взять еще кого-нибудь.

— Учти, что Литтейгиса весит много. Она у нас совсем не крошка.

— Я помню. Можно взять ее и Кайру, та как раз крошка.

— Кайра нужнее там, возле больных.

— Да, ты прав.

— Она тебе нравится?

— А разве она может кому-то не нравиться?

— Ну… не в моем вкусе. Я, вообще-то, пухленьких люблю, и чтобы обязательно глупые, хорошо, если с губками бантиком, улыбались почаще.

— Да уж, со вкусом тебе крупно повезло.

— Почему?

— Скоро ты окажешься там, где пухлые чуть ли не все.

— Шутишь?!

— Да какие шутки, я поначалу чуть волком не выл, глядя на это мясное изобилие. Ничего стоящего. С моей точки зрения, ничего стоящего.

— Тогда, получается, на севере не так уж и плохо. А глупышек там много?

— Да через одну, если не чаще. И губки бантиком.

— Рай!..

На последнем рейсе я все же ухитрился обморозить уши. И это при том, что навернул на себя просто неимоверное количество тяжелых шкур. Они ведь становились никому не нужными по мере того, как все больше и больше людей оказывались на валунах подгорного пляжа.

Не повезло угодить в непогоду. Буран, или как это еще можно называть, дул прямо в лицо всю дорогу, мне казалось, что я голый и мокрый оставлен умирать на Северном полюсе. Спасибо Кайре, спасла мои пострадавшие лопухи, но теперь они чесались неимоверно, и я с трудом удерживал руки на месте. Слишком серьезная обстановка, можно сказать, официоз: народ, натрескавшись все тех же уже опостылевших мидий, совещается о том, что нам делать дальше.