Баронесса. В поисках Ники, мятежницы из рода Ротшильдов - Ханна Ротшильд

Розика понятия не имела, как справиться с отбившейся от рук дочерью. Оказавшись вдали от родной Венгрии и ее традиций, Розика не могла положиться и на стареющую свекровь или эксцентричного Уолтера. Только совет других светских дам мог выручить Розику, тонувшую в океане скрытых и непостижимых правил британской жизни. Совет же был единодушен: отправить Нику доучиться и обтесаться в Париж. Школу выбрали с приличной репутацией, однако на самом деле ею «заправляли носившие парики сестры-лесбиянки», заявила Ника писателю и критику Нату Хентоффу в интервью для Esquire 1960 года. Эти омерзительные наставницы, по словам Ники, «приставали к девочкам. Они учили нас накладывать помаду, преподавали по капле философию и литературу, но, если не попадешь в число любимиц, – горе тебе. Они пускались на любые ухищрения, чтобы развратить девчонок, – все это было вполне очевидно».

Закончив летом 1930 года эту лесбийскую семинарию, Ника вместе со своей сестрой Либерти отправилась в большое европейское турне. Их сопровождали гувернантка, шофер и прислуга. Благодаря широкой сети родичей по отцовской и материнской линии сестры всюду находили теплый прием. Во Франции они гостили в величественном шато Феррьер. В Австрии Ника вальсировала на балах и обкатывала в Испанской школе верховой езды липиззанеров. В Вене она впервые оказалась замешана в международный скандал – правда, в тот раз еще безвинно. Бессовестная обнищавшая графиня в надежде восстановить семейное состояние объявила о помолвке своего сына с мисс Панноникой Ротшильд. Никакого повода, кроме общего увлечения верховой ездой, для интриги не было. И графине не повезло: Розика, читавшая все иностранные газеты, сразу же обнаружила объявление и тут же послала решительное опровержение.

В Мюнхене сестры учились рисованию. «Гитлер восходил к власти, но мы ничего не замечали, пока не сообразили наконец, что люди, позволявшие себе грубо обходиться с нами, поступали так, зная, что мы еврейки», – рассказывала Ника в интервью Esquire. To был редкий момент политического прозрения: в целом сестры оставались до странности слепы к международным событиям. Мимо них прошел даже крах Уоллстрит в 1929 году, хотя обрушение фондового рынка и последовавшая за этим Великая депрессия тяжело сказались и на состоянии Ротшильдов.

Располагая немалыми средствами и не имея перед глазами мужчины из рода Ротшильдов, который мог бы послужить им ролевой моделью, дети Чарлза и Розики устанавливали собственные правила. Они руководствовались уже не чувством долга, но уверенностью в своем праве и превосходстве. Мириам, Виктор и Ника маскировали неуверенность в себе властностью. Понятно, что особой любовью окружающих никто из них не пользовался.

Все усилия Розики – заграничные школы, лондонские балы – пошли прахом: дочек не брали замуж. Либерти приглянулась кузену Алану Ротшильду, но при ее нервах о делах сердечных лучше было и не думать. Мириам предпочитала глядеть в свой микроскоп, а не в глаза обожателей. В 1926 году, когда ей было всего восемнадцать, старшая из сестер решила не тратить вечера на танцы и флирт и тайком записалась на курсы Политехнического института в Челси. Получив базовое образование, она тут же устроилась на платную работу – изучать в Неаполе морскую живность. Семью она повергла в смущение, светское общество 1920-х годов – в шок. Как может приличная девушка предпочесть своей комфортной и легкой жизни работу? Однако Мириам преисполнилась решимости продолжить исследования, начатые ее отцом, и сделалась-таки одним из ведущих биологов Британии, экспертом международного уровня по блохам, бабочкам и химическим взаимодействиям в биологии. Она не имела формального образования для того, чтобы поступить в университет, зато получила восемь почетных докторских степеней, начиная с Оксфордской в 1968 году и заканчивая Кембриджской в 1999-м. Она также состояла членом Королевской академии с 1985 года, а позднее получила и титул Дамы.

Так Мириам продемонстрировала всему своему поколению, в том числе и Нике, что для женщины имеется и другой путь, что страсть можно обратить в работу и карьеру. К тому времени, когда Ника покинула детскую, Мириам успела уже существенно продвинуться в своих штудиях. Пройдя практику в Неаполе, она занялась разработкой птичьего корма из водорослей вместо привычного зерна. Но главным образом она по-прежнему стремилась продолжить дело отца, разобраться с бабочками и блохами. Как верная долгу старшая дочь, Мириам осталась жить дома, усердно трудилась и хранила память своих родителей.

Без участия Мириам, без ее воспоминаний и ее настояний эта книга не была бы написана, хотя вместе с тем напористость и мощный характер двоюродной бабушки порой грозили сорвать мою затею. Воля Мириам была так сильна, ее воспоминания столь наглядны, что ее голос нередко заглушал голос Ники. Иной раз в ответ на мои расспросы о Нике бабушка пускалась рассказывать о себе или о Либерти. Когда я задавала вопросы о Нике другим людям, те тоже предпочитали говорить о Мириам. Написала бы ты о ней, советовали они. Вот действительно выдающаяся личность, столько за свою жизнь успела.

Я задумывалась, каково было Нике жить в тени столь успешной сестры и богатого брата? Не было ли ее решение переселиться за границу спровоцировано желанием утвердить себя в том обществе, где эти двое не были до такой степени на виду? Оборотная сторона принадлежности к славному семейству (я испытала это на себе): в глазах знакомых ты чья-то дочь, сестра, кузина, племянница, мать, а не индивидуальность. И я изо всех сил держалась за свой замысел, за свою героиню – Нику. Быть может, возражала я, достижения Ники не выражаются в докторских степенях и иных почетных дипломах, они не столь публичны, но оттого не менее ценны. Второстепенные персонажи играют свою роль в истории, настаивала я.

Нику, младшую дочь, никто не принуждал следовать какой-либо традиции, она могла делать что ей вздумается и когда вздумается. К сожалению, средняя сестра, Либерти, так и не смогла реализовать свои таланты – слабая психика превратила ее в полуинвалида.

Виктор же не допускал, чтобы работа в банке помешала его главным увлечениям. Долгожданный сын, единственный наследник, он с ранних лет был избалован и рос в уверенности, что малейшее его желание – закон. Поскольку в младенчестве его привлекал огонь, Розика заставляла слугу шагать задом наперед перед коляской и чиркать спичками. В школе, утомившись занятиями, Ротшильд получил разрешение пропускать уроки, чтобы играть в крикет. В итоге он попал в сборную графства Нортгемптон. Мириам сделалась его менеджером и, за неимением отца (да и мать не интересовалась спортом), посещала все матчи брата.

В Кембридже Виктор штудировал естественные науки – очевидный выбор для человека, чьим первым воспоминанием осталось, как отец просит его поймать оранжевокрылого гинандроморфа. В университете перед юношей открылся целый мир: Виктор ощутил свой интеллектуальный потенциал, нашел равных себе. Хотя многие считали его плейбоем, гоняющим в открытом «бугатти», богатеньким собирателем первых изданий, с тех пор и всю жизнь Виктор ценил академические достижения превыше любых сокровищ. Он преклонялся перед учеными, профессорами, философами, интеллектуалами. Его предки выстраивали свой статус с помощью богатства и роскоши, но Виктор сделал ставку на интеллект и хотел иметь в своем окружении умных людей. Другой его великой страстью стал джаз, он даже подумывал о карьере профессионального музыканта. Прослышав, что в Лондоне дает уроки великий джазовый пианист Тедди Уилсон, Виктор записался на занятия, а в качестве зрителя прихватил с собой сестренку Нику. Спустя годы именно Тедди Уилсон ввел Нику в нью-йоркские клубы.