Приметы любви - Эмилия Остен

Затем одно за другим последовали трагические события, после которых стало не до развлечений, юная девушка замкнулась в себе и даже всерьез собиралась окончить годы в закрытом монастыре. Но жажда жизни, которую тетушке Жанет, поспешно приехавшей из Парижа, удалось пробудить в несчастной племяннице, все-таки взяла свое.

Кэрри начала выходить в свет, обзавелась подругами, среди которых оказались признанные красавицы, вроде Лоры Вуд, и даже молоденькие еще не дебютантки, в том числе и шустрая не по годам Агата.

Но истории, которых всегда имелось в достатке у мадам Шардю, были не столь интересны, как вечерний чай перед украшенным лепниной камином в особняке на Портлэнд-плейс или парковые прогулки с Кэрри, Агатой и Селеной.

Посторонние глаза и уши не сильно мешали общению, и Роберт начинал понимать, что ради Кэролайн он может много кого вытерпеть. Правда, от мечты остаться с ней наедине он тоже не мог отказаться и наконец решился пригласить девушку на загородную прогулку. Возвратилась теплая погода, на пристанях Темзы можно было найти недурной катер по приличной цене.

Роберт поделился с Кэролайн своим планом, заручился ее согласием и предался романтическим мечтам: свежий воздух, она, непременно в светлом платье, корзина с пирожками и долгожданная беседа… о чувствах. Или просто о жизни, если о любви заговорить не удастся.

Кэрри с видимым удовольствием приняла приглашение, и все бы было ничего, но в последний момент к ним внезапно присоединился Артур, загрузивший четвертое посадочное место в катере корзинами с выпечкой и прочей снедью и запасными пледами.

Он ни на минуту не оставлял молодых людей, вносил невнятные предложения, жаловался на духоту и опасался дождя. Если бы Роберт имел право действовать по своему усмотрению, то воткнул бы ему в рот кляп и связал бы руки-ноги, но резко обойтись с братом Кэрри было нельзя.

Единственная радость — недолгая прогулка по берегу, случившаяся в то время, когда Артур тонкими прозрачными ломтиками нарезал грудинку.

В эти минуты Кэрри находилась только с ним, с Робертом.

Ножка ее внезапно попала в кротовью нору, и девушка была вынуждена схватиться за спутника, чтобы не упасть. Ее руки почти сомкнулись на его шее, лицо оказалось так близко, что Роберту стало все равно, видит их кто-нибудь или нет, и он бы обязательно поцеловал Кэролайн, потому что сил ходить вокруг да около уже не хватало… Но в этот миг молодых людей окликнул спешащий от корзины с сандвичами Артур, и объяснение пришлось отложить.

Возвращаясь в тот вечер домой, Роберт мог утешать себя лишь одной мыслью: отпуская девушку, он успел заметить в темных глазах Кэрри сердитое разочарование, что оставляло вполне ощутимую надежду. И он дал себе слово, что в ближайшее время непременно сдвинет ситуацию с мертвой точки.

Его охватил уже подзабытый азарт охотника-ловеласа. Когда-то Роберт неплохо владел искусством обольщения. Сейчас лее ему требовалось пройти первую стадию очарования, вместе с чем необходимо было решить задачу устранения бдительных родственников и соперников. И если первых двух кавалеров Кэрри он вовсе не принимал в расчет, то почти не имеющий недостатков Гарри Эдварде прочной стеной стоял на пути. А еще Артур… Который опекал сестру столь заботливо, что она каждый раз оказывалась неуловимым образом хоть и на близком, но непреодолимом расстоянии.

Маленькие трудности не отпугивали, а только раззадоривали Роберта, и если иногда слабые уколы совести напоминали о недопустимости манипулирования людьми, он с презрением отмахивался от них и продолжал использовать дружбу с Артуром как повод для встречи с Кэрри, а старые связи и почти открытые провокации — как лишнюю возможность избавиться от посторонних глаз и ушей.

Мадам Шардю выпроваживалась в галантерейный магазин за шпильками с резными черно-белыми шариками, украшавшими зажим. Недоумевающий галантерейщик объяснял, что украшений из Индии не поступало уже больше полугода, но в качестве компенсации предлагал столь очаровательные жемчужные пуговицы, что тетушка возвращалась только к вечеру. Том по фальшивому билету отправлялся на полулегальную лекцию к подпольной анатомичке и оставался там до утра, потому что в целях безопасности участников такие увеселения проводились за закрытой снаружи на висячий замок дверью.

Сэр Ричард, как выяснилось, обожал выступления молоденьких хористок, а самые изысканные программы организовывались в пригороде, да еще и в разных направлениях от Лондона: подобрать помещение с приличной акустикой сложно.

Что до Гарри — то у этого достопочтенного джентльмена все было четко спланировано наперед, поэтому и учитывать его отсутствие оказалось несложно.

О тайных желаниях и маленьких слабостях соперников Роберт узнавал от старых приятелей в баре или вездесущих уличных мальчишек, которые за полшиллинга на троих-четверых разведывали о любом человеке и его привычках практически все.

Вуд гордился и восторгался своей находчивостью, лишь немного расстраиваясь от того, что сама Кэрри продолжала оставаться для него загадкой, он так и не научился определять, что ей нравится по-настоящему, а что нет. Легкая полуулыбка могла обозначать что угодно: от одобрения до тайной насмешки, а перепады настроения вызывались как неудачными словами Роберта, так и резкой сменой погоды.

Но оттого особенно увлекательными оказывались поиски отгадок, и чем больше он общался с Кэрри, тем чаще ноги сами несли его в дом Джайлзов.

* * *

— Роберт, тебе почта, — донесся снизу звонкий голосок Агаты, и спустя пару минут сестрица впорхнула в комнату, дразняще помахивая нарой писем. В черных глазах девчонки скакали бесенята. — И на обоих конвертах — женский почерк, — томно протянула она, потом не выдержала и расхохоталась.

Роберт изобразил наиучтивейшую улыбку — и заполучил почту. Отвернувшись от любопытных глаз Агаты, он вскрыл конверт, на котором четким почерком значилось: «От Кэролайн Джайлз». «Ого, вот и приглашение на бал в их доме в пятницу! Странно, что Артур вчера и словом не обмолвился о бальных планах… Ну да мало ли, может, забыл, а может… Впрочем, какая разница, — мысленно махнул Роберт рукой. — Главное, что его сестра желает меня там видеть. До пятницы три дня, надо бы озаботиться презентом хозяйке… и явно чем-то небанальным, ибо пополнить толпу, осаждающую неприступную крепость по имени Кэролайн Джайлз без всякого успеха не первый месяц и далее год, — это совсем не то, что мне нужно». Улыбнувшись своим мыслям, Роберт вспомнил наконец про второе письмо, дожидающееся своей очереди.

«От мисс Патриции Беккет» — значилось на нем.

— О, малышки-дочери полковника объявились!

Роберт внезапно устыдился — едва ступив на британский берег, он благополучно забыл о порученных ему девочках, вновь с головой окунувшись в привычную светскую жизнь Лондона.

— Надеюсь, у них все в полном порядке и мисс Беккет просто отдает дань вежливости, — попытался убедить себя Вуд, медля вскрывать конверт. Он словно чувствовал, что вместе с этим посланием в его жизнь снова войдут заботы о чужих судьбах, и старался хотя бы на пару мгновений оттянуть неизбежное.