Фердинанд Порше - Николай Надеждин

Военный легкий транспортер Kfz-1 («Корзинка»).

За все приходится платить. Ганноверская катастрофа, уничтожившая плоды десятилетий упорного труда Фердинанда Порше, стала неизбежным следствием его сотрудничества с нацистами. Но… могло ли быть иначе? Далекий от политики, Порше верил словам кайзера, а потом и канцлера Гитлера. Он любил Германию, любил свой народ. И искренне верил, что новый порядок принесет его родине счастье и процветание. Оправдание ли это? Нет, всего лишь попытка понять.

Война завершилась чудовищным позором для Германии. Миллионы жизней – вот цена амбиций австрийского выскочки, цена заблуждений талантливого немецкого народа.

Конец войны семейство Порше пережидало в Австрии. Но опасность подстерегала и здесь. Оккупированная союзниками Австрия снова отделилась от Германии. И новые власти предъявили претензии на капиталы и имущество семейства Порше. Банковские счета были арестованы, самое ценное из имущества изъято в пользу государства. Со дня на день Порше и Пихи ждали ареста. Поэтому они решили временно перебраться в американскую зону оккупации – поближе к Штутгарту.

Они въехали на территорию Германии на автомобиле – единственной уцелевшей старой машине из гаража Порше. Их останавливали военные патрули, проверяли документы и… отпускали. Всех успокаивал вид Фердинанда Порше. Летом 1945 года Порше было почти 70 лет. Но выглядел он глубоким стариком. Горькие складки морщин прорезали его лоб. Глаза потускнели. И без того молчаливый, Порше перестал говорить вовсе. На вопросы он отвечал лишь кивками головы.

Фердинад-младший впервые в жизни видел отца столь подавленным. Он не плакал, но в глазах его стояли слезы. Бессильные стариковские слезы, которые не приносили облегчения.

Состояние Порше было близко к отчаянию. Ферри вдруг испугался, что отец сляжет. И он решил увезти его подальше от этих горьких руин. Куда угодно, хотя бы во Францию…

Война закончилась. Германия лежала в руинах. 1945 год.

Да, это было бегство. От тяжких законов оккупационных властей. От позора поражения. От щемящего чувства вины. От самих себя.

Отправились в Париж, где у семейства Порше жило много друзей, и прежде всего Луи Рено. Пристроив машину в Штутгарте у одного из своих бывших сотрудников, Порше сели в поезд и пересекли границу в пассажирском вагоне.

На вокзале их встречал сам Луи Рено. Вид его был ничем не лучше, чем у Фердинанда Порше.

В этот короткий парижский период жизни старик Порше почти не выходил за пределы особняка Рено. Ферри, напротив, старался как можно больше гулять по улицам Парижа – города, который особенно любил. Домой он приносил ворох свежих газет. Но новости не радовали. В сообщениях об арестах отец все чаще находил имена своих бывших коллег, друзей и соперников. И прошлое казалось ему нелепым и мелким. Какие танки, какие автомобили? Что значили они рядом с этой катастрофой?

Закончилось все внезапно. Однажды декабрьским вечером 1945 года Луи Рено вернулся раньше обычного. Сообщил, что больше не имеет никакого отношения к своим заводам. Что отстранен от руководства и ждет ареста.

Он без особой спешки собрал вещи, которые, по его мнению, могли пригодиться в тюрьме. А когда к особняку подкатила черная полицейская машина, Рено вышел навстречу…

В комнату, где сидели Антон Пих и Фердинанд Порше, вошли люди. Потребовали предъявить документы. И не вернули паспорта. Уехали, забрав Луи с собой.

«Кюбельваген» на полях сражений Второй мировой войны.

Вскоре приехали и за ними. В армейской комендатуре их развели по разным камерам. С этого момента Ферри, Антон и Фердинанд друг друга не видели. И никто из них не мог даже предположить, увидятся ли они еще раз вообще…

Фердинанду Порше выделили отдельную камеру. Решетки на единственном окне не было. Ему принесли графин с водой и тарелку с яблоками. Порше ни к чему не притронулся. Он лег на застеленную солдатским одеялом кровать, закинул правую руку за голову и принялся разглядывать потолок. Со стороны казалось, что он о чем-то напряженно размышляет. Но мыслей не было. Фердинанд Порше просто смотрел в потолок.

Через час его вывели в коридор. Рядом с конвоиром с ноги на ногу переминался человек в штатском. Порше заложил руки за спину.

– Не надо, – смущенно проговорил человек в штатском.

– Я не арестован? – вскинул брови Порше.

– Не совсем…

Однако в кабинете коменданта (или какого-то другого высокого военного чина – Порше так и не понял, кто его допрашивал) ему сообщили, что он все-таки арестован.

– Вы опасный военный преступник, мсье Порше, – сказал сидевший за письменным столом пожилой следователь (или кто-то другой, но очень похожий на следователя). – Ваши танки убивали людей.

– Да? – безразлично произнес Порше. – В таком случае нужно судить всех конструкторов и производителей оружия. И наших, и ваших.

Порше получает фашистский орден.

Суд состоялся под самое Рождество 1945 года. Суть обвинения от Порше ускользала – он обвинялся в пособничестве нацистскому режиму и слабо возражал: мол, это сейчас режим, а тогда это было законно избранное народом правительство. Потом махнул рукой и замолчал.

В перерыве между заседаниями Порше спросил у адвоката, кто, собственно, выдвинул обвинения? «Правительство Франции» – слишком уж общо. И услышал в ответ, что министр юстиции. Лично.

Приговор оказался несколько неожиданным. Порше готовился к длительному тюремному заключению. Хотя не исключал и более жесткого наказания. Но его приговорили к двум годам принудительного труда в компании «Ситроен». Ферри получил 20 месяцев и был отправлен на завод «Рено»…

– Вы свободны, – сообщил судебный исполнитель, – но только в определенных границах.

– В каких именно? – поинтересовался Порше.

– Это вам сообщит ваш новый… опекун, – и кивнул в направлении смирно стоящего в сторонке мужчины средних лет.