Двое для беглянки: мое хвостатое недоразумение - Иванна Флокс

– А женщине?

– Аясы, которые живут с супругами, тоже не нуждаются во входных щитах между комнатами. Я не совсем понимаю… – искренне признался Хаул.

– Уже заметила… То есть личного пространства у вас нет, – печально вздохнула я, осматривая комнату, в которую меня привели.

В самом центре стояла низкая большая кровать с балдахином из легкой полупрозрачной ткани, которая также закрывала окна. Справа открывался выход на балкон, украшенный высокими резными колоннами, оплетенными необычным растением с сиреневыми цветами.

В углах расположились высокие вазы с перообразными листьями насыщенного салатового цвета, а по всей площади комнаты лежали множество круглых подушек. Начиная от больших, образующих собой своеобразные лежанки, и заканчивая совсем маленькими, чуть больше футбольного мяча.

Должна признать, здесь было довольно уютно, но больше всего мое внимание заинтересовали выгравированные на стенах фигуры.

Эти орнаменты отсылали меня куда-то в древние времена, будто рассказывая историю жившего здесь народа.

Завороженно озираясь, я подошла ближе к стене, касаясь вырезанной женской фигуры, прильнувшей к мужчине.

Работа была проделана столь филигранно, что я с легкостью могла посмотреть в глаза этой незнакомке, которая казалась очень счастливой.

Несмотря на то, что передо мной был грубый камень цвета слоновой кости и не использовались никакие краски, я просто не могла налюбоваться этим произведением искусства… И таких по всей комнате было невероятно много. Создавалось ощущение, что резные картины пытаются поведать мне свою историю.

– Нравится? – раздался голос за спиной, и я ощутила, как ко мне приблизился Хаул, но все же не стала поворачиваться.

– Бесподобная работа… – восхищенно вздохнула я. – Эти фрески что-то значат? – рука скользнула по пальцам девушки, очерчивая каждый.

– В них рассказывается легенда об Элее… – произнес мужчина у меня над ухом. От его хриплого голоса по спине побежали предательские мурашки, а я осознала, что хочу ощутить его прикосновение.

Хаул будто услышал мои мысли. Его большая ладонь накрыла мою, а кожу обожгло горячее дыхание, когда он вновь заговорил.

– Наш народ жил в светлых водах лишь в естественной форме, и не знал бед. Саяра процветала, как и множество схожих с ней городов, но в одно мгновение все изменилось, – вздохнул Хаул и, приобняв меня за талию, повел вперед, туда, где вырезанные картины изображали волны. – Начался сильнейший шторм… И он принес с собой темные воды… А вместе с ними явились и твари пучин… – я шла, ведомая русалом, наглядно видя все, о чем он рассказывает. – Нас будто прокляли верховные. Аясы гибли один за другим… Но вот, Великий Нерей сжалился над своими детьми и даровал самому достойному Элею, а вместе с ее появлением Саяру накрыл барьер. Русалы обрели ноги, но это было лишь одно поколение, – замолчал он.

– Что было дальше? – затаила я дыхание.

– Дети, рожденные от русалок, оказались слишком слабые, хоть и появлялись на свет с ногами, они были не в силах передвигаться сами. И лишь Элея подарила своей паре поистине сильное потомство… Аясы молились, прося нового благословения, и тогда Нерей открыл нам путь в мир, где жили столь чудесные женщины… Конечно, ради обретения пары приходилось сильно рисковать, ибо таурины были голодны и ждали нас…

– И все же аясы стали злоупотреблять даром своего бога, – вздохнула я, вновь смотря на девушку, в объятиях мужчины. – Вы сделали из нас рабынь.

Резко развернув в своих объятиях, Хаул прижал меня к стене, кладя руки на стену, по обе стороны.

– Ты не рабыня! – его чистейшие, словно лазурное море, глаза не врали, я чувствовала это всем сердцем. – Я никогда не стану тебя принуждать… Никому не позволю прикоснуться и сам не посмею без твоего на то разрешения!

Глава 19. Неловкий момент

Хаул

Я знал, что наше время утекает сквозь пальцы, приближая страшный финал.

Даже не представлял, что нам следует сделать, чтобы завоевать расположение этой девушки. Обычно в Саяре все было до безобразия просто.

Харис особо не спрашивали, просто игнорируя их недовольства, что меня определенно не устраивало, а с русалками дела обстояли еще легче. Договора между семьями было вполне достаточно, чтобы женщина перешла в семью супругов и подарила им свое тело.

Лиса же говорила о какой-то любви. И у меня это в голове не укладывалось. Да, я испытывал теплые чувства к Виктории, переживал за нее, хотел порадовать… Хариса отца утверждала, что это именно то чувство, о котором теперь говорила наша Элея.

Вот только когда человеческой женщины, родившей нас, не стало, у меня появилось ощущение, что я лишился части души. Будто из меня вырвали кусок и он до сих пор не желал заживать, постоянно кровоточа. Отчасти поэтому столь острые эмоции пугали…

Аясы не привыкли к ним… Мы жили так, как было удобно, запросто меняя свое окружение при необходимости. И я прекрасно знал, что в этом безумии держусь лишь за брата, который являлся частью меня. Мы всегда были вместе, всегда прислушивались друг к другу и делили все переживания на двоих.

Не знаю, что бы со мной стало, если бы в одно мгновение он исчез из этого мира…

Таких ли чувств ждала от нас Элея? Все было слишком сложно. Ведь я сердцем чувствовал, что Рохана никто не смог бы заменить, как и Викторию… А Лиса упоминала о том, что мужчина, с которым она строила семью, оставил ее ради другой.

Разве любовь может быть такой? Или я просто чего-то не понимаю…

Обещая себе, что обязательно разберусь в ее желаниях позже, скользнул взглядом по мягким женским губам, к которым до безумия хотелось прижаться.

Как бы мне не хотелось попробовать их, я себя сдерживал.

– Я никогда не стану тебя принуждать… Никому не позволю прикоснуться и сам не посмею без твоего на то разрешения! – пообещал вслух, не знаю, пытаясь убедить девушку или себя.

– Вы с братом внушаете доверие… – кивнула в ответ Лиса, даже немного не смутившись от моей близости.

Я чувствовал ее аромат. Он сводил с ума и будоражил сознание. Ощущал, как мое тело оживает рядом с этой девушкой . Все инстинкты внутри меня взбеленились, требуя немедленно связать себя с Элеей и зачать дитя…

Но я отчаянно напоминал себе, что стоит дать слабину, и то хрупкое доверие, которое уже удалось завоевать, со звоном расколется и