Самый лучший папа - Мейв Бинчи

Ноэль активно влился в этот круговорот. Благотворительный магазин уже работал. Они вместе с отцом покрасили его в цвета, которые выбрали Эмили и Джози. Люди начали приносить вещи на продажу. Некоторые из них пригодятся для новой квартиры Ноэля, но Эмили была непреклонна: за все следует платить. Ведь деньги собирали на памятник святому Иарлафу, а не для обеспечения комфортной жизни Ноэля.

— Какой щедрый народ, — сказал он, перешагивая очередную коробку с книгами, в то время как Джози и Эмили перебирали горы одежды и прочего.

Джози с сомнением рассматривала маленькую хлипенькую детскую коляску: она сгодится для ребенка постарше, но для новорожденного необходимо что-то более устойчивое. Ничего, может, скоро появится подходящая коляска, и она помолилась лишний раз святому Иарлафу.

Эмили действовала иначе: она распечатала объявления, которые Динго разнес по почтовым ящикам. В тексте сообщалось, что он готов забрать на фургоне ненужные детские вещи. Через несколько дней в одном из домов ему отдали коляску — огромных размеров, но очень красивую и в отличном состоянии. Она замечательно подходила новорожденному ребенку.

Ноэль проводил мало времени наедине со Стеллой. Нужно было решить столько вопросов. Хочет ли Стелла, чтобы девочку воспитали католичкой? Стелла пожала плечами. Девочка может отказаться от веры, когда вырастет и будет самостоятельной. Возможно, чтобы почтить Джози и Чарльза, можно окрестить малышку и пройти ритуал первого причастия, а в остальном — без религиозного фанатизма.

Есть ли у Стеллы какие-то знакомые, с которыми должен контактировать ребенок?

— Нет, — резко отрезала Стелла.

— Может, кто-то из твоего прошлого, из детского дома?

— Нет, Ноэль. Не надо.

— Хорошо. Просто мне некого будет спросить, когда тебя не станет.

Она смягчилась.

— Я знаю. Извини за резкий ответ. Я напишу ей письмо, расскажу немного о себе, о тебе и о том, какой ты хороший.

— Где ты оставишь письмо? — спросил Ноэль.

— У тебя, конечно!

— Может, ты хочешь оставить его на хранении в банке… — предложил Ноэль.

— Ноэль, я похожа на человека со счетом в банке? Прошу тебя…

— Как бы мне не хотелось, чтобы ты уходила… — сказал он, погладив Стеллу по руке.

— Спасибо, Ноэль. Я тоже не хочу уходить… — прошептала она.

Так они сидели вместе, пока не вошел отец Флинн. Он заметил, что молодые люди держатся за руки, и сказал неловко:

— Я просто проходил мимо.

— Отец, я как раз собирался уходить, — Ноэль поднялся с кровати.

— Останьтесь на минутку, Ноэль. Я хотел бы узнать у Стеллы, будут ли у нее какие-то особые распоряжения насчет похорон.

Эти слова совсем не удивили Стеллу.

— О, Брайан, спросите у семьи Ноэля, чего бы они хотели. Меня все равно здесь не будет. Пусть все будет скромно.

— Церковный гимн? — спросил Брайан Флинн.

— Почему бы и нет. Только что-нибудь повеселее, с притопываниями и прихлопываниями. Как у американского церковного хора.

— Хорошо, — сказал отец Флинн. — Вы предпочитаете захоронение или кремацию или, может быть, хотели бы завещать тело для научных исследований?

— Не думаю, что в моем теле обнаружат нечто новое, доселе неизвестное, — задумчиво сказала Стелла. — Если курить четыре пачки сигарет в день, можно легко получить рак легких. Если пить столько, сколько пила я, можно получить цирроз печени. В моем теле нет здоровых органов для трансплантации. Но оно может просто послужить примером ужасных последствий…

Ее глаза засверкали.

Брайан Флинн замешкался.

— Мы стараемся об этом не говорить, но все же я должен спросить. Вы хотели бы отпевание и заупокойную мессу?

— С колоколами и песнопением?

— Обычно она успокаивает людей, — сказал отец Флинн.

— Тогда давайте, Брайан, — ответила Стелла добродушно.

Лиза Келли была умным ребенком. В школе ей легко давались все предметы. Преподаватель по английскому советовал ей закончить колледж по специальности английская литература и затем устроиться преподавать в университете. Учитель по физкультуре говорил, что с ее ростом — а к четырнадцати годам в ней уже был целый метр и восемьдесят сантиметров — она просто создана для тенниса или хоккея и могла бы играть за сборную Ирландии в любом из этих видов спорта. Но Лиза решила посвятить себя искусству. А точнее, графическому искусству.

Она получила соответствующее образование, причем была первой на курсе. И теперь ей предлагали место в одной из крупнейших дизайн-студий Дублина. Как раз подходящий момент для переезда от родителей в собственную квартиру.

Ее младшая сестра Кэти три года отучилась в колледже, но Кэти была другая. Не столь гениальная, как сестра. Она едва успевала за классом. Как-то на каникулах Кэти устроилась парикмахером и в этом нашла свое призвание. Она вышла замуж за Гарри Фингласа и вместе они открыли хорошенький салон красоты, который привлекал все новых и новых клиентов. Бизнес шел в гору. Кэти любила практиковаться на длинных медового цвета волосах Лизы — она укладывала их феном и расческой, творя неповторимые шедевры из локонов и кос.

Мать сестер Ди скептически относилась к занятию дочери.

— Трогать чужие грязные волосы — как это противно! — часто говаривала она с ужасом в голосе.

Их отец, Джек Келли, воздерживался от высказываний по поводу профессий своих дочерей.

Кэти умоляла Лизу переехать от родителей.

— У настоящих людей все по-другому. Они не молчат постоянно, как мать и отец, не пожимают отстраненно плечами — они общаются.

Но Лиза отмахивалась от разговора. Кэти всегда болезненно воспринимала порядки, царившие в их доме.

Когда Кэти возвращалась с вечеринок, она оживленно рассказывала, как весело прошло время за ужином, как родители друзей разговаривали, смеялись и спорили со своими детьми и их гостями. Все по-другому — не так, как у них дома: ужин в полной тишине, изредка сопровождаемый сухими жестами. Кэти всегда была впечатлительной. Не то что Лиза. Если мама отстраненная — значит, так нужно. Если отец молчалив — что с того? Просто у них так…

Отец работал в банке, где ему отказали в повышении, — у него не было связей, он просто не знал нужных людей. Поэтому неудивительно, что он замкнут. Просто не хочет, чтобы об этом болтали. Успехи Лизы его никогда не интересовали. Когда она изредка показывала ему один из своих рисунков, он просто пожимал плечами — «и что?..».

Мать всегда была недовольна, и у нее была причина. Она работала в очень крутом бутике, куда богачки средних лет приходили несколько раз в году покупать элитную одежду. Сама бы она тоже выглядела шикарно в такой одежде, но она не могла себе этого позволить. Ей оставалось лишь помогать тучным богатым особам влезать в потрясающие наряды и подгонять их по фигуре, выпуская швы и удлиняя змейки. Даже имея право на приличную скидку, положенную персоналу, она не в состоянии была купить такую роскошную одежду. Поэтому она всегда с разочарованием смотрела на отца. Когда она выходила за него замуж в возрасте восемнадцати лет, он был похож на подающего надежды мужчину, способного многого добиться. Сейчас он просто каждое утро ходил на работу, и ничего не менялось.