Единородная дочь - Джеймс Морроу

— Вечеринка! — эхом отозвался Роджер. — Класс! — Судя по голосу, он был и взволнован, и встревожен одновременно.

Как и следовало ожидать, «Красотка» всколыхнула в Фебе все худшее и подняла его на поверхность.

— Боже! — взвизгнула Джули, когда «виннебаго» сорвался с места. — Не надо!

Они неслись по прибрежному шоссе так, будто Феба поставила кругленькую сумму на то, что ее непременно оштрафуют за превышение скорости. Мимо проносился Нью-Джерси с его убогими фермами, грязными нефтеперегонными заводами, мелькали кричащие вывески, приглашавшие выиграть состояние «У Цезаря» или в «Золотом слитке». «Виннебаго» дребезжал, как скворечник во время грозы.

— И что, в скворечнике кто-нибудь был? — спросила Джули.

— Да я же и был, — улыбнулся Роджер. — Просто чудо, что уцелел.

Это многое объясняет, сделала вывод Джули. Дыхание смерти, как ничто другое, делает из человека благочестивого христианина.

— Ага! — закричала Феба, сворачивая на стоянку Соммерского университета. Что с того, что они здесь не учатся? Как и студенты университета, они тоже были членами многомиллионного клуба путешественников под названием «Юность», и эта приветливая и гостеприимная, словно сельская гостиница, стоянка была для них. Феба припарковала «Красотку» на неосвещенной площадке и вырубила мотор. Джули засмеялась и чмокнула Роджера в щеку. Грязные баскетбольные сетки, покореженные решетки для велосипедов, похожие на виселицы фонари — это была их стихия.

Лусиус с Фебой ввалились к ним в кухоньку и принялись деловито выставлять из бара бутылки со спиртным. Внимание Джули привлекли наклейки: «Cutty Sark», «Dewar’s», «Beefeater» — каждый логотип с англосаксонским достоинством вписан плотным строгим шрифтом, так, словно алкоголь — это разновидность литературной критики, а вовсе не причина фатальных дорожных происшествий и разжижения мозгов. Феба готовила напитки. Сначала себе — ром с колой, затем Лусиусу — водку с тоником. После их с Фебой «кутежа» в полуразвалившемся «Довиле» отношение Джули к спиртному почти не изменилось. Все же она согласилась попробовать «Черный Русский»; во всяком случае, ее мама выбор напитка с таким названием явно бы не одобрила.

— Феба, можно тебя попросить, плесни и мне того же, — вежливо попросил Роджер.

— Запросто.

— А я тебя видел на корте в прошлый вторник. — Лусиус подал Джули стакан. — Ты была на высоте.

— Джули всегда на высоте, — с дурацкой улыбочкой вставил Роджер.

— Шестьдесят четыре — тридцать один? Круто, ничего не скажешь, — возразила Джули, потягивая из своего стакана. М-м, сладко, грешно, исключительно порочно!

— Стоит Джули захотеть — и мяч в корзине. — Феба смешивала коктейль Роджера с заправской уверенностью сумасшедшего ученого из «Десяти тысяч психов». — У нее связь с Космосом.

Лусиус открыл дверь спальни. Вся задняя стенка была оклеена вкладышами из «Плейбоя». Джули задумчиво рассматривала некую «Мисс Март». Кто бы ни вдохнул жизнь в пробу отца, проложив ей дорогу к обретению плоти, она была в неоплатном долгу перед этим существом. А вот у «Мисс Март» взгляд какой-то умилительно-жалостливый. И почему мужики так сходят с ума от женской груди? Что они только находят в этих обычных тканевых уплотнениях? А в результате — сколько нежелательных беременностей! Взять хотя бы их Высшую лигу. И безусловно, часть вины ложится на ее мать. Ведь это она устроила, что ребята так легко заводятся.

— Не волнуйся, — похотливо подмигнул Лусиус, — здесь мы еще не трахались.

Роджер провел Джули в крошечный закуток и поставил их стаканы на тумбочку. Джули и Роджер одновременно подпрыгнули. «Мы, как пара перекормленных щенят, — подумала Джули, — пугливые и капризные недотроги».

Вдруг мотор «виннебаго» ожил.

— Эй, что ты делаешь? — встревожилась Джули.

— Что происходит? — закричал Роджер.

— Говорит капитан, — раздался из динамика голос Фебы. Фургон покачивало и водило в разные стороны. — Следующая остановка — романтический пустынный пляж на острове Дюн.

Едва успев подхватить стаканы, Роджер закричал:

— Сделай одолжение, Феба, — как всегда, он был безупречно вежлив, — помедленнее, пожалуйста.

— Сделай ей одолжение, Роджер, — раздался в ответ голос из динамика, — помедленнее, пожалуйста.

— Тебе не следовало садиться за руль, — упрекнула подругу Джули.

— А что следовало? Помочь тебе насиловать Роджера?

У Джули кружилась голова — то ли от «Черного Русского», то ли от вихляний «виннебаго». Глубоко вздохнув, она сделала небольшой глоток. Так-так, чужая спальня с дверью, оклеенной порнографическими плакатами. Откидной матрац, обтянутый белой простыней, как барабан кожей. Так, так, так. Действительно ли она хочет, чтобы Роджер, пыхтя и толкаясь, двигался в ней? Сумеет ли ее пухленькое тело должным образом ответить? Он не стал дожидаться острова Дюн. Словно по команде «ложись», Роджер повалился на матрац, увлекая за собой Джули. Его руки, казалось, были везде одновременно: мяли блузку, расстегивали джинсы.

Джули отстранилась.

— Прости, — быстро сказал Роджер. Его излюбленное словечко.

— Это не по правилам. Мы должны…

— Хорошо, мы кое-чем воспользуемся. — Роджер вынул из кармана вельветовых штанов запечатанный презерватив и игриво помахал им перед носом Джули. — Если ты не возражаешь.

— Я имею в виду наши отношения! — Несмотря на любопытство, несмотря на желание бросить вызов Богу, Джули хотелось, чтобы сегодня все произошло, как сказала бы тетя Джорджина, по законам вселенской гармонии. — Ты меня любишь?

— Ну конечно.

— Очень?

— Я очень тебя люблю, Джули. И мне ни капельки не мешает, что ты еврейка.

— Повтори.

— Повторить, что я тебя люблю?

— Ага.

— Я люблю тебя.

Чудесно. Теперь они не просто удовлетворяют естественное желание бросить вызов и эякулировать — теперь это пылкая страсть, взаимное обожание.

— Внимание, — снова затрещал динамик. — Расстегните ремни и прочее, до чего вы там успели добраться.

Джули помогла Роджеру снять с нее блузку и лифчик. Сердце, казалось, увеличилось вдвое. Это будет здорово? Ей понравится? Что она здесь делает?

— Я хочу полететь к звездам, — сказала она в тот вечер Фебе.

— Когда выберешься в полет в первый раз, — парировала та, — дальше астероидного пояса не улетишь.

Ее тело прониклось вибрацией «виннебаго», туфли и джинсы уже были сброшены, и лишь тоненькая полоска трусиков оставалась между ней и кусающим локти Богом. Да, все это нелепо, но не мы это придумали, решила Джули, расстегивая молнию на штанах Роджера. Мы оба невинны. Все вокруг девственно. Вся Вселенная — вместилище чистых, безотчетных пульсаций и нравственно-нейтральных законов гидравлики.