Криабал. Свет в глазах - Александр Рудазов

Конечно, Танзен не собирался прекращать розыски. Исчезновение Альяделли только усилило его подозрение. Но сегодня у него появилась возможность попасть в Карцерику – и он воспользовался ею, чтобы навестить магистранта Инквивари.

Магистра тот так и не получил. Был весьма многообещающ, ему прочили хорошую карьеру и со временем непременную профессуру… но в итоге он не стал даже магистром. Непосредственно перед защитой диссертации его схватил Кустодиан. И вместо диплома магистрант получил Тюремный Венец.

Ему дали пожизненное. И немудрено. Инквивари попался не на взятках, как Роко. Не на злоупотреблении волшебством, как Сукрутурре.

Он попался на попытке активировать чакровзрыватель.

А ведь Танзен поначалу им еще и не заинтересовался. Думал, что магистрант просто брал книгу почитать. И каково же было его удивление, когда он узнал, что сорок лет назад весь Кустодиан стоял из-за этого на ушах.

Но сорок лет – это сорок лет. Даже сорок один, если в точности. Сейчас Инквивари – просто строчка в списке заключенных Карцерики, и о том инциденте мало кто помнит. Сам Танзен в то время вообще отсутствовал в Мистерии – ему было двадцать четыре, и он странствовал с наставником по джунглям Арикании. Готовился получить зачет за полевую практику.

Воздушный корабль встал у облачной пристани, и два дюжих стража взяли мэтра Роко под руки. На профессоре висели тяжелые корониевые кандалы, так что колдовать он не мог. А без волшебства он всего лишь плюгавый сутулый старичок в огромной шляпе.

– Нехорошо поступили, мэтр Танзен, – укоризненно сказал Роко, пока его спускали по трапу. – Зачем лезть понадобилось? Я вам, кажется, ничего плохого не делал.

– Мои извинения, мэтр Роко, – развел руками Танзен. – Не хотел обидеть.

Вместе с заключенным и стражами он двинулся к белому зданию у самой пристани – корпусу администрации. Он не собирался надолго здесь задерживаться.

До того как стать тюрьмой, остров был полигоном для испытания глобальных заклятий. Здесь много экспериментировали с погодным волшебством, и это до сих пор аукается. На Карцерике всегда сырь и мокрядь, а дождь льет два дня из трех.

Но передача узника – дело небыстрое. Сначала пришлось выдержать канитель с оформлением, заполнением всех бумаг. Потом – нанесение татуировки.

Жуткое это дело – Тюремный Венец. Заключенные Карцерики не носят корониевых кандалов – им просто делают вокруг шеи специальную татуировку, прочно запирающую волшебную силу. Удалить ее невозможно даже с кожей – проступит хоть на мышцах, хоть на костях. Если заключенного выпускают, то наносят поверх Тюремного Венца поперечную черту – та отменяет его действие.

Если волшебник потом попадает в Карцерику снова, ему наносят вторую татуировку – уже не на шее, а вокруг головы. По лбу, вискам, затылку. После этого еще и перестают расти волосы.

Ну а в третий раз… в третий уже не татуируют. Магиоза с двумя отсидками живым не берут.

– Распишитесь вот здесь, мэтр, – попросил комендант, пока Роко сбривали бороду.

– Да, конечно… – черканул на листе Танзен. – Мэтр, у меня к вам еще дельце. Могу я побеседовать с одним из узников?

– Как агент Кустодиана или как частное лицо?

– Нечто среднее. Я веду одно расследование, но не совсем официальным порядком.

– Это немного затрудняет дело, – нахмурился комендант. – Вы же понимаете, какие у нас тут меры безопасности.

– Но ведь посещать заключенных можно и в частном порядке?

– Можно, но только при наличии загодя поданной и одобренной заявки. И не всех. Кого именно вы хотите видеть, мэтр?

– Трогохо Инквивари, магистрант. Он все еще жив, я надеюсь?

– Минуточку.

Начальник тюрьмы порылся в картотеке. Та находилась в обычном деревянном шкафу и состояла из обычных картонных карточек. В Карцерике предпочитают не использовать магию без крайней нужды.

– Ага, магистрант Инквивари, – нашел нужную карточку комендант. – А он у нас уже порядочно…

– Сорок лет.

– Да, это было еще до меня, – кивнул комендант. – У него пожизненное, мэтр. И особый режим. Я мог бы еще позволить вам увидеться с кем-то на общем режиме… и даже на строгом, может быть… Но особый… Даже не знаю, мэтр. Может, вы просто позеркалите префекту, чтобы он выдал пропуск?

Танзен на мгновение задумался. Ему не хотелось сообщать Сарразену, чем он занимается. Тот не будет доволен, если узнает, что Танзен не уделяет все внимание лечению.

– Понимаете, мэтр, я могу позеркалить, конечно, – даже вытащил из кармана дальнозеркало Танзен. – Это не составит мне труда. Но дело в том, что вот это расследование… мэтр Сарразен ничего о нем не знает. Понимаете?.. Ничего.

Он так выделил слово «ничего», что кавычки стали почти видимы. Рот коменданта округлился, он понимающе кивнул и выставил перед собой ладони.

– Ни слова больше, мэтр, – сказал он. – Я сейчас же проведу вас к нужной камере. Частным порядком.

Шагая по каменистой тропе вслед за этим пухлым румяным человечком, Танзен размышлял о том, что не так уж и надежны засовы Карцерики. Достаточно быть агентом Кустодиана и знать, что нынешний комендант – служака исполнительный, но недалекий.

Впрочем, пройти внутрь – достижение не ахти какое. Танзен убедился в этом еще на входе, когда на запястье у него защелкнулся корониевый браслет.

– Это зачем? – осведомился он у коменданта.

– Мера предосторожности, – ответил тот. – Волшебство запрещено в стенах Карцерики, мэтр.

Танзен мог бы сказать ему, что в его случае эта предосторожность излишня. Если Танзен попытается применить волшебство, у него просто лопнут чакры. Он не был уверен, погибнет ли после этого или станет обезмаженным калекой… но проверять не планировал.

Но внутри Карцерики в таких браслетах ходили все. Да и вообще короний тут был повсюду. Не сами стены, конечно – все-таки этот металл дороже серебра, – но каждая решетка, каждая дверная ручка, каждый гвоздь. Даже без браслета на руке сотворить здесь заклинание сумеет только какой-нибудь корифей.

Стражи Карцерики под стать зданию. Коридоры этой страшной тюрьмы патрулируют корониевые големы. Безжалостные чудовища из холодного металла. Само их присутствие затрудняет колдовство, а если дотронется – блокирует совсем.

Создание такого голема – чудовищно трудный процесс. С коронием крайне сложно работать. Корониевые артефакты – большая редкость, они очень дороги. А уж целые големы… едва ли их можно встретить хоть где-то, кроме Карцерики.

Верхние этажи населяли заключенные общего режима. Они содержались в не слишком строгих условиях. Можно даже сказать, комфортных. У них были книги, настольные игры и другие развлечения, они имели право гулять, их свободно посещали близкие. Если бы не Тюремный Венец на каждой шее, это походило бы на мрачноватый пансионат.