Тарзан и запретный город - Эдгар Берроуз

Под угрозой копий, упиравшихся им в спины, Том и Тааск были посажены на галеру, и когда последний из воинов вступил на борт, лодка отплыла и направилась вверх по течению. Атан Том разразился смехом, и Лал Тааск с удивлением посмотрел на него, воины тоже были удивлены.

— Почему вы смеетесь, хозяин? — со страхом спросил Лал Тааск.

— Я смеюсь, — крикнул Том, — потому что в конце концов мы достигнем запретного города.

* * *

Когда Эллен рано утром вышла из своей палатки, она увидела д'Арно, сидящего около золы догорающего костра; она присоединилась к нему.

— Пещерная обязанность? — спросила она. Он кивнул.

— Да, — сказал он. — Я занимался этим и думал.

— О чем, например? — спросила она.

— Например, о вас, и о том, что нам делать, — ответил он.

— Я разговаривала вчера с отцом перед сном, — сказала она, — и он решил вернуться в Бонга, организовать отряд. Он не решается продолжать путь без Тарзана.

— Он умный человек, — сказал д'Арно. — Ваша жизнь слишком драгоценна, чтобы рисковать ею дальше. — Он замолчал в смущении. — Вы не знаете, как дорога мне ваша жизнь. Я знаю, что сейчас не время говорить о любви, но вы должно быть уже заметили…

— И ты, Брут! — воскликнула девушка.

— Что вы имеете в виду? — спросил он.

— Лейтенант Лавак тоже думает, что он влюблен в меня. Разве вы не понимаете, Поль, это потому, что я практически единственная женщина в вашем окружении, бедная Магра была без ума от Тарзана.

— В отношении меня это неверно, — сказал он. — Я не верю, что это объяснение верно и в отношении Лавака. Он хороший парень. Я не могу порицать его за то, что он полюбил вас. Нет, Эллен, я уверен в себе. Видите, я уже начинаю терять аппетит и приобретаю привычку мечтать при луне. — Он рассмеялся. — Это явные симптомы. Скоро я начну писать стихи.

— Вы очень милый, — сказала она, — я рада, что у вас есть чувство юмора. Боюсь, что у бедного лейтенанта его нет, но, может быть, это от того, что у него нет вашего богатого опыта.

— В этом мире должно существовать Общество защиты влюбленных.

— Чудак. Подождите, пока мы не вернемся туда, где будет много девушек, тогда, — она остановилась, внезапно обернувшись. Ее лицо побледнело. В глазах стоял ужас.

— Эллен! Что случилось? — спросил он.

— О, Поль, обезьяны вернулись! Д'Арно обернулся и увидел огромных животных, карабкавшихся по деревьям; он позвал Лавака и Грегори.

— Боже! — закричал он минутой позже. — Тарзан и Магра с ними!

— Они пленники! — воскликнула Эллен.

— Нет, — сказал д'Арно. — Тарзан ведет обезьян! Был ли когда-нибудь подобный человек?!

— Мне просто дурно от чувства облегчения, — сказала Эллен, — я никогда не ожидала увидеть их вновь. Я думала, их уже нет в живых, особенно Магры. Это похоже на привидение. Да ведь мы даже знали, когда ее не стало прошлой ночью — когда замолчали барабаны.

Тарзана и Магру бурно приветствовали, и Магра рассказала историю своего приключения и освобождения.

— Я знаю, это кажется невероятным, — прибавила она, — но вот мы здесь, и обезьяны тоже. Если вы не верите мне, спросите их.

— Чего они здесь околачиваются? — спросил Вольф. — Нужно их проучить. Они должны получить по заслугам за то, что украли Магру.

— Они мой народ, — сказал Тарзан, — они подчиняются моим приказаниям. Вы не причините им вреда.

— Может быть, они и ваши, — огрызнулся Вольф, — но вы не мой, я не мартышка.

— Они пойдут с нами, — сказал Тарзан Грегори. — Если вы не будете их трогать, они вас тоже не тронут; и они могут быть нам полезны. Видите, эта разновидность человекообразных обезьян очень высокоразвита. У них есть, во всяком случае, зачатки коллективизма, недостаток этого качества у животных более низших позволил человеку одержать верх над ними, когда они могли бы с легкостью его уничтожить. Они свирепы в драке, если их вызвать на нее; и что самое главное, они будут мне подчиняться. Они будут нам защитой от людей и от зверей. Я сейчас отошлю их охотиться, но когда я позову, они придут.

— Он говорит с ними! — воскликнула Эллен, когда Тарзан обратился к Унго.

— Да, конечно, — сказал д'Арно. — Их язык был первым, который он понимал.

— Видели бы вы, как он дрался с огромным самцом, — сказала Магра, — я почти боялась его потом.

Этой ночью, после того, как они раскинули лагерь, Лавак подошел к Эллен и сел рядом с ней.

— Сейчас полнолуние, — сказал он.

— Да, — ответила она. — Я уже это заметила. Я никогда не смогу теперь смотреть на луну в зените и не вспоминать этот ужасный барабанный бой и не думать о том, что пришлось пережить Магре.

— Я напомню вам о более приятных вещах — о любви. Полнолуние — это время для влюбленных.

— Для лунатиков тоже, — предположила она.

— Как бы я хотел, чтобы вы меня полюбили, — сказал он. — Почему вы не любите меня? Из-за д'Арно? Осторожнее с ним. Он известен своими победами.

Девушке было неприятно слышать это. Как не походило это на то, что говорил д'Арно о своем сопернике.

— Пожалуйста, не говорите об этом больше, — сказала она. — Я не люблю вас, и все. — Затем она встала и ушла, присоединившись к д'Арно, сидящему возле костра. Лавак остался на месте, задумчивый и раздраженный.

Лавак не был единственным членом экспедиции, у которого полнолуние задело душевные струны. Оно и Вольфу послужило сигналом для очередного объяснения. Самоуверенный эгоист, он не сомневался в том, что преодолеет сопротивление Магры и она сама бросится ему на шею. Но его слова и действия отнюдь не отличались учтивостью. То же было и этим вечером.

— Что ты находишь в этом тупом обезьянщике? — начал он разговор с Магрой. — Ведь у него ничего нет, кроме набедренной повязки. Посмотри на меня! У меня две тысячи фунтов и половина доли в самом большом бриллианте мира!

— Я смотрю на тебя, — ответила Магра, — может быть, это и есть одна из причин, почему я не люблю тебя. Ты знаешь, Вольф, существует много различных слов, чтобы описать такого человека, как ты, но я не знаю ни одного настолько плохого, чтобы оно могло подходить тебе. Я не согласна была бы на твое предложение, даже если бы у тебя были и Отец, и Мать бриллиантов, но все равно для меня ты бы остался самым последним человеком на земле. Даже и не пытайся снова со мной заговаривать об этом, или я донесу на тебя "обезьянщику", и, может быть, он разделит тебя на две части и забудет сложить обратно. Ты знаешь, как он не любит тебя.

— Думаешь, ты слишком хороша для меня? — проворчал Вольф. — Хорошо, я тебе покажу. Я еще доберусь до тебя и до твоего грязного обезьянщика тоже.

— Только бы мне не видеть, как ты это будешь делать, — засмеялась Магра.