Меч эльфов - Бернхард Хеннен

Гисхильда терпеть не могла, когда мать обращалась с ней подобным образом, как с каким-нибудь капризным ребенком.

Налетел порыв ветра, и листва зашепталась тысячью голосов. На крыше хижины со скрипом вращался старый флюгер.

Сильвина исчезла. Гисхильда не видела, чтобы она входила в хижину. Может быть, эльфийка тоже почувствовала приближающуюся беду?

Король Гуннар сдержал обещание и пришел в покинутую деревушку всего с сотней воинов и дворян. Но сколько рыцарей и наемников могут скрываться в густом лесу?

Принцесса зябко потерла руки. Внезапно налетевший ветер прогнал гнетущую летнюю жару. С крыши развалившегося стойла взлетела стая голубей и унеслась прочь.

Первая дождевая капля коснулась лица Гисхильды, сбежала по ее щеке, словно слеза. Девочка поняла, что должна находиться рядом с отцом! Она была уверена, что никогда больше не увидит его! Тут Гисхильда услышала, как он засмеялся. Теперь по ее щекам бежали настоящие слезы. Ее научили не показывать свои чувства. Только вот слезы она удержать не смогла.

Мать, подталкивая ее впереди себя, шла к большой палатке на другом конце деревни, которая была специально поставлена для королевы и ее придворных дам. Ярко-красная ткань вздымалась на ветру. Гисхильде невольно подумалось, что она похожа на огромное бьющееся сердце. Сердце Фьордландии, вырезанное и брошенное в лесу на чужбине.

Дождь забарабанил тише, смолкла печальная мелодия флейты. Только один-единственный фонарик из толстого синего стекла озарял женскую палатку магическим светом.

Гисхильда потянулась и, заморгав, огляделась. Устроившись головой на коленях матери, она уснула и не заметила, как Роксанна подняла ее и отнесла на более удобное ложе. Королева и ее придворные дамы тоже отправились спать.

Принцесса прислушалась к дыханию женщин. В центре палатки стояла большая чаша с огнем, излучая блаженное тепло. От поленьев остались только угли. В животе девочка по-прежнему ощущала ледяной холод. Чувство приближающейся опасности было сильнее огня. Следовало что-то предпринимать!

Она поспешно стянула через голову платье. Отец не пришел. Поэтому она должна немедленно идти к нему, и неважно, что подумают дворяне и проклятые рыцари. У Гисхильды было такое чувство, что отец послушает ее.

Прокравшись к сундуку, в котором мать хранила платья, она вытащила темные кожаные брюки, которые надевала для вылазок с Сильвиной. Черную рубашку, подаренную ей прошлой весной эльфийкой, пришлось поискать. Она не промокала под дождем — то, что нужно для такой неуютной ночи. Девочка поспешно натянула сапоги из оленьей кожи с длинной бахромой.

Гисхильда знала, что на входе в палатку всегда стоят несколько часовых. Не говоря уже об этих чертовых медведедавах, натасканных на ее след! Собаки, свободно бродившие по лагерю, поднимут ужасный лай, едва она высунет нос из палатки. Гисхильда нащупала флейту, подаренную ей Юливее, и мечтательно улыбнулась. Кусочек свободы. Проклятые собаки поплатятся за то, что валили ее с ног. Она приставила флейту к губам и дунула в нее изо всех сил, так что чуть не лопнули щеки. Не было слышно ни звука, по крайней мере в палатке. Но снаружи раздался жуткий визг. Сейчас эти дикие твари были похожи на новорожденных щенков! Они запищали и убрались, поджав хвосты.

— Что это случилось с проклятыми бестиями? — крикнул один из часовых.

Гисхильда широко ухмылялась. Теперь и воины не обращают на палатку пристального внимания. Она слышала крики и тихие проклятия. Флейта Юливее свершила настоящее чудо!

Девочка на цыпочках прокралась к пологу. У женской палатки был деревянный пол, защищавший ее от холода и сырости. Половицы тихо поскрипывали под ногами.

Осторожно охотничьим ножом принцесса рассекла одну из веревок, связывавших два полотнища палатки. Затем подняла влажное полотнище и выскользнула наружу. Холод проник сквозь брюки, пробирая до костей. Луна была закрыта тучами. Сильные порывы ветра заставляли лес петь на тысячу голосов.

Гисхильде пришлось долго ждать, наблюдая за стражниками в разрушенной деревне. Все мужчины гонялись за собаками. Но их было много, и пройти мимо них незамеченной казалось просто невозможным.

Девочка решила пробраться в лес за палаткой, обойти деревню по дуге и войти в нее с другой стороны. Там стояли стражники рыцарей. Но их ведь не учили эльфы.

Хорошенько пригнувшись, Гисхильда прокралась к деревьям. Добравшись до темных стволов, перевела дух. Здесь она чувствовала себя почти невидимой. Сильвина учила ее становиться с лесом единым целым, сливаться с тенью и маскировать звук своих шагов, биение сердца и дыхание при помощи голосов леса. Принцесса двигалась с ветром, который превратил тяжелый лиственный покров над ее головой в тысячеголосый хор.

Здесь, скрытые среди деревьев, находились несколько стражников отца. Однако они не умели сливаться с лесом так, как она. Они оставались чужаками, которых было легко увидеть, даже если они прятались за стволом дерева. Иногда их выдавала искра лунного света, потому что они не слишком старательно вычернили оружие, иногда — тот факт, что они стояли, в то время как все остальное в лесу шевелилось.

Свое приближение к цепочке постов рыцарей ордена она определила в первую очередь по тому, что в дыхание леса добавились чужие запахи. Тут был и запах свиного жира, которым они натирали свои доспехи и оружие, чтобы защитить их от ржавчины, и серная вонь порохового оружия, и остатки холодного дыма, остававшегося в стволах пистолей и аркебуз даже тогда, когда ими не пользовались целый день.

Гисхильда замерла, отыскивая стражу. Здесь, в промежуточной зоне между постами враждующих сторон, опасность быть обнаруженной была наибольшей: стражники были настороже, и их было вдвое больше, чем позади.

Гисхильда зачерпнула темную грязь между корней дуба и вымазала ею лицо. Теперь ее могут выдать только белки глаз. Она прикрыла веки и пригнулась. В зарослях орешника девочка нашла тропу, которую когда-то использовал барсук, и стала красться по ней, невидимая для посторонних глаз.

Вблизи послышались два голоса. Шум леса поглощал слова. За ними последовал тихий смех, зазвенели шпоры. Сквозь заросли она увидела сапоги для верховой езды с высокими манжетами.

Ветер задержал дыхание.

— Темноволосую, ну… ту, что с маленькой девочкой, я не столкнул бы с кровати.

В ответ раздалось похрюкивание.

Гисхильда не решалась вздохнуть.

— Говорят, это сбежавшая рабыня, — продолжал голос. — Как ты думаешь, каким образом такая добралась до постели короля?

Гисхильда с удовольствием вонзила бы нож в ногу этому негодяю. При дворе никто не осмеливался так говорить о ее матери! Да, она была чужой. Нужно было быть слепым, чтобы не видеть этого. Своими черными волосами и золотистым цветом кожи она сильно отличалась от других женщин при дворе, как роза отличается от василька. Рабыней она уж точно не была. Как же могла рабыня стать королевой…