Невеста на полставки - Диана Рымарь

«Боже… это человек!»

На улице уже очень темно, свет от фонаря до этого проулка почти не достает. И у меня, конечно же, нет фонарика. Стоны тем временем становятся всё громче. Мне удается расслышать, что голос женский:

— Помогите!

Не могу пройти мимо крика о помощи. Решаю выяснить, что же случилось, подхожу ближе. «Куча тряпья» оказывается самой обыкновенной старушкой. Похоже, у нее что-то повреждено, встать сама она не может.

— Деточка, помоги добраться до дома! — просит она меня так жалостливо, что мое сердце сжимается. — Уже час зову, никто не подходит! Я живу совсем рядом, быстро справишься…

Не то чтобы я куда-то торопилась…

— Конечно помогу! Так и замерзнуть недолго, ведь на асфальте лежите!

Сразу кидаюсь к ней. Она хватается за мою руку, пытается встать. Бабушка, мягко говоря, не легкая, но и я не на ладан дышу. Кое-как помогаю ей подняться. Тут замечаю, что одета она ни в какое не в тряпье, просто на ней очень много всего намотано: платок, шарф, безразмерная куртка, разодранная в нескольких местах.

Она не может наступать на одну ногу, предлагаю ей передвигаться прыжками, опереться на меня, что она и делает. Если не считать пострадавшей куртки, женщина кажется вполне опрятной. Что для меня ключевое — спиртным от нее не пахнет, а вот духами немножко тянет.

«Ландыш?» — подмечаю про себя.

— Ограбили, сволочи! Сумку украли! Там вся пенсия, представляешь! Ужас какой… У тебя телефона нет? В полицию позвонить…

— Извините, я его оставила дома… — отвечаю и тут же соображаю, что квартира Энгрин никакой мне не дом. И близко нет.

— И я оставила… Может, и к лучшему! Хоть его не украли!

Пока бредем к соседнему дому — серому хмурому шестнадцатиэтажному зданию — она беспрерывно жалуется на ограбивших ее малолеток и боль в ноге.

— Может быть, позвонить в домофон? Пусть ваши домашние спустятся? — спрашиваю, когда добираемся до нужного подъезда.

— Одна я живу, — признается она нехотя. — Помоги до квартиры добраться! У нас лифт третий день не работает, до седьмого этажа ну никак не допрыгаю!

Со вздохом киваю, предвкушая «легкую» прогулку. Одно хорошо: пока вела старушку домой, хоть согрелась.

Когда оказываемся в ее квартире, вызываюсь помочь ей снять сапоги, сама она просто не в состоянии это сделать. Правая лодыжка у нее довольно прилично опухла. Помогаю ей избавиться от верхней одежды и провожаю на кухню.

— Телефон на холодильнике, достанешь? — просит она, приглаживая черные волосы с отросшими седыми корнями.

Подхожу к старенькому заляпанному холодильнику Indesit. На кухне, в принципе, не очень-то чисто, но хотя бы тараканов нет — уже плюс. Правда, пахнет какой-то затхлостью. Так пахло в доме моей бабушки, когда той стало слишком тяжело прибираться. Наверное, этой тоже тяжело. Достаю обычный кнопочный телефон, даю ей, и она вызывает полицию, потом скорую. Когда кладет трубку, обращается ко мне:

— Спасибо тебе, деточка! Ох, как ты меня выручила, а отблагодарить мне тебя нечем… Может, хочешь чаю?

Тут понимаю — хочу! Очень хочу! И вон от того печенья, которое лежит в надколотой фарфоровой вазочке, тоже не откажусь…

— Меня, кстати, Марьей Ивановной зовут! — сообщает старушка, вздыхая.

Тогда же:

Злата

Стоит мне откусить печенье, как прибывает скорая. Врачи внимательно осматривают ногу Марии Ивановны, почти сразу успокаивают — перелома нет, только сильное растяжение, но на всякий случай советуют завтра всё же сделать рентген. Рекомендуют наложить на отек холодный компресс, принять болеутоляющее, а главное — обездвижить конечность.

— Как же я теперь справлюсь… — чуть не плачет женщина, когда доктора уходят.

Мне ее искренне жаль. Ей предстоят нелегкие деньки.

Не успеваем мы что-то придумать, как появляется участковый. Дородный дядька с широкими плечами и усталым лицом. Сразу просит меня никуда не уходить, пока он меня не опросит, хотя я даже на полноценного свидетеля не тяну, ведь само происшествие не застала, лишь его последствия.

Впрочем, на улицу я не рвусь, тут гораздо теплее, да и печенье еще не закончилось. С интересом слушаю по четвертому кругу рассказ Марии Ивановны.

Пока та пишет заявление, участковый принимается опрашивать меня, и тут в квартиру буквально врывается здоровый лысый бугай. Ростом явно выше метра восьмидесяти, такой же рослый, как Энгрин-младший и его любовница-секретарь.

— Бабуля, что с тобой случилось? — гремит он на всю кухню.

При его появлении Мария Ивановна только фыркает.

— Тебя не хватало для полного счастья!

Бугай ничуть не обижается, кидается к женщине.

— Прохожу мимо твоего подъезда, вижу скорую, полицию… Что стряслось?

Мой нос почти сразу улавливает исходящий от него запах курева и алкоголя, хотя на вид вроде трезвый.

Хозяйка квартиры вместе с участковым вводят его в курс дела. К концу рассказа лицо внучка становится кислее квашеной капусты.

— Расстроился, что я только ногу подвернула, а не схлопотала инфаркт? Так не терпится переехать в мою квартиру? — язвит Мария Ивановна

— Бабуля, да как ты могла подумать!.. А это кто? — его взгляд неожиданно упирается в меня.

И такой нехороший у него взгляд, что я резко давлюсь печеньем.

— Меня зовут Злата, — представляюсь.

— Отстань от нее, это хорошая девочка, она мне помогла!

— А ты случайно на квартиру моей бабули не заришься? — вдруг шипит он на меня. — Может, ты это нападение и организовала? Точно, ба, смотри, какие у нее глаза хитрые!

Сижу тихо, моргаю, искренне пытаюсь понять, как он пришел к этой светлой мысли.

Бугай тем временем продолжает орать:

— Ба, ну понятно же! Приехала из какого-нибудь Мухосранска и давай себе столичную квартиру выбивать…

Интересно, у меня на лбу написано, что я не москвичка, что ли?

— А регистрация у девушки есть? — резко спрашивает меня участковый.

Кладу недоеденное печенье на стол, тянусь к своему рюкзаку, достаю паспорт, в нем свидетельство о регистрации по месту пребывания.

— Вот, пожалуйста, — говорю намеренно спокойно, хотя на самом деле мне уже очень хочется надавать внучку-скандалисту хороших затрещин. — Временная регистрация.

Слава богу, мне ее сделали по поручению Энгрина-старшего еще в день моего приезда.

Участковый внимательно изучает мой документ, качает головой:

— Престижный райончик… А у нас-то как оказались, барышня?