Соленый волк - Владимир Григорьевич Колычев

думаешь, он будет молчать? Нет, он сдаст тебя на первом же допросе.

— А на машине мои «пальчики»? — задумался Горошников.

Малахов посмотрел на Павлова, изображая досаду. Как будто проговорился, выдав страшную тайну следствия. Одну из того множества, которое может подвести Горошникова под строгий приговор суда.

— А я это говорил?

— Говорил!.. — осклабился Горошников.

— А чему ты радуешься? — хмыкнул Малахов. — Тебе срок светит, плакать надо.

— Да я тюрьмы не боюсь, — сник Гена.

— А зря… Мы ведь не доказательства твоей вины ищем. С этим делом все ясно, Костарев всего лишь подтвердит. Нам Грамаря нужно привлечь. Он заказал Драбова, он должен за это ответить.

— Да не заказывал он!..

— На себя все берешь?

— Надо будет, и возьму! — расправил плечи Горошников.

— Это тебя не спасет. Убьют тебя в тюрьме!..

— Вот только на надо каркать, начальник!

— Как думаешь, Грамарь уже знает, что ты здесь?

— Ну, не знаю… — заметно занервничал Горошников.

— Как думаешь, у него есть свои люди в изоляторе временного содержания?

— В изоляторе?

— Как думаешь, как тебя убивать будут?

— Слушай, начальник!..

— Убьют тебя, похоронят, как собаку, где-нибудь в низине, где всегда вода. Будешь там лежать в жиже и гнить…

— Я не понял, ты что, напугать меня хочешь? — Горошников вскочил со своего места.

Но Макс, надавив ему на плечи, усадил на место.

— Не получится у тебя ничего, мент!

— Ну что ж, тогда в камеру, — вздохнул Малахов. — Будем довольствоваться малым. Грамарь на свободе, тебя в землю, а нам галочка в графе раскрываемости.

— Ну да, галочка, — кивнул Максим. — И в суде никакой возни. Прекратят дело в связи со смертью подозреваемого, а нам галочка.

— Знаешь, что такое галочка? — с усмешкой спросил Стасов.

— Да уж догадываюсь, — буркнул Горошников.

— Галочка — самая ценная женщина в любом государственном коллективе. Галочка! Все для Галочки! Все ради Галочки!

— И твоя смерть, Гена, тоже для Галочки! — засмеялся Максим. — Как думаешь, Галочка взгрустнет?… Даже не подумает. А Грамарь будет и Галочек, и Леночек, и всех вместе взятых…

— Будет! — кивнул Стасов.

— А ты, Гена, в землю!

— Ну, все, хватит! — встрепенулся Горошников.

— Ну, в общем, да. — Малахов, не мигая, смотрел на него. — В общем, все для тебя уже заканчивается. Пойду готовить тебя в последний путь.

Он оставил Горошникова на попечение Стасову, а сам, взяв с собой Павлова, отправился в изолятор временного содержания, здание которого находилось по соседству с отделом внутренних дел. Дворы соединялись напрямую, Артему не понадобилось выходить на улицу.

Следственный изолятор находился в областном центре, туда-сюда не навозишься, поэтому ИВС Волговодска представлял собой маленькую тюрьму. Двор с колючей проволокой поверх забора, вышка, отдельное здание с прогулочным двориком, полноценный штат сотрудников. Начальник изолятора, заместитель, спецчасть, группа режима, пост внутренней охраны, дежурные сотрудники, конвой. И внутри обстановка мрачная, тягостная, спертый воздух, удручающий стук решеток. И почему-то пахло соленой рыбой. Малахов не постеснялся обратить на это внимание.

— Так это, может, рыбки кто-то на дежурство принес, — пожал плечами майор Гвоздикин, круглолицый мужчина с мягкими чертами и колким взглядом.

— Красной?

Именно о красной рыбе Малахов и подумал. Красной от людской крови.

— Может быть, и красной… А что?

Начальник изолятора временного содержания подчинялся Малахову, но смотрел он на него так, как будто им руководил кто-то другой. Уж не Борщевик ли здесь главный? Этот сорняк имел массу времени, чтобы захватить и опутать своей ядовитой порослью весь город. А может, это Грамарь уже отправил сюда партию икры и рыбы. За голову Горошникова. Но это вряд ли. Когда бы он успел?

— Да ничего. Рыба у вас здесь как в порядке вещей.

— Ну, в общем, да.

— А заключенных чем кормите?

— Договор у нас со столовой, рацион в строгом соответствии с нормами питания. Рыба — сто граммов.

— Рыба и сто граммов?

— Нет, рыбы сто граммов, — улыбнулся начальник изолятора.

— Договор со столовой.

— Сами-то мы не готовим, пищеблок не предусмотрен…

— А сотовая связь? Если заключенный позвонить кому-нибудь захочет? — Малахов смотрел на Гвоздикина, как будто перед ним стояла собака, которую требовалось как можно скорее приручить и выдрессировать. Гвоздикин почувствовал суровый взгляд начальника, проникся остротой момента, приободрился.

— А это только с моего личного разрешения!.. Или моего заместителя!

— Блокиратор сотовой связи имеется?

— Аппаратура есть, но мы стараемся ею не пользоваться. Сигнал в радиусе километра глушит, а вокруг люди. Но если что, всегда можно!

— Если что… — кивнул Малахов.

Хочешь не хочешь, а Горошникова от внешнего мира нужно отрубать наглухо. Ни телефонных звонков, ни передач, ни тем более свиданий.

— Подозреваемый у нас. Сообщник остался на свободе.

— А-а, понимаю! Все сделаем!

— Лично обращаю внимание на серьезность ситуации.

— Понял! Будет полнейшая изоляция!

— Ну что ж, тогда принимайте постояльца.

Стасов доставил в изолятор Горошникова, там его приняли, оформили и закрыли в четырехместной камере.

— Под вашу личную ответственность, товарищ майор! — предупредил Гвоздикина Малахов. — Лично инструктируйте дежурных, инспекторов, конвойных. Если с Горошниковым что-то случится, увольнение будет рассматриваться как самое мягкое наказание.

Начальник изолятора поверил ему и, заискивая перед ним, заверяя в своей компетентности, проводил к выходу со двора.

— А там ничего, в изоляторе, — сказал Павлов, когда Гвоздикин оставил их. — Шконка только жесткая, матрас бы сменить.

— Это ты о чем? — настороженно глянул на него Стасов.

— Да я бы вздремнул часок-другой.

— В камере?

— Не доверяю я этим ребятам. — Макс повел головой в сторону изолятора. — Надо бы лично за Горошниковым присмотреть.

— А за Костаревым кто присмотрит? — качнул головой Малахов.

Брать нужно Костарева, и как можно скорее, пока Грамарь до него не добрался. Нет у них ничего серьезного против Горошникова, только подозрения, подкрепленные странностями его поведения. Ну и выстрел из ружья, который проходил по серьезной, но другой статье. Даже «пальчиков» на элементах кузова машины не обнаружили. А Костарев мог бы многое рассказать.

— Ну так его сначала взять надо, — глянув на Павлова, сказал Стасов.

— Вздремнуть бы пару часиков, — пожал плечами тот.

— Вздремнуть мало. Выспаться надо, давайте домой. А завтра с утра начинайте.

— А оружие будет?

— Будет. И оружие будет, и должность. Пока только в патрульно-постовой службе.

— Да мы пока только патрулем и служим, — улыбнулся Стасов.

— А Юрий наш Дмитриевич?

— Юрий Дмитриевич, Юрий Дмитриевич… — повел бровью Малахов.

Штанову, можно сказать, повезло, он мог возглавить отделение информационного обеспечения штатно и начиная с завтрашнего дня. Но куда делся сам Юрий Дмитриевич, непонятно. Артем не стал брать его с собой, но Штанов не мог сидеть без дела, он обязательно бы появился в отделе. Но нет его, ни слуху о нем ни духу.