Тайная дипломатия Кремля - Леонид Млечин

Троцкий, окруженный множеством восторженных поклонников, не считал нужным готовить себе базу поддержки. Он не понимал, что это необходимо. За послереволюционные годы он так привык к аплодисментам, восторженному приему, восхвалениям, что искренне считал — так будет всегда.

Карл Радек в марте 1923 года, когда Ленин еще был жив, в статье «Лев Троцкий — организатор побед» писал: «Русская революция действовала через мозг, нервную систему и сердце этого великого своего представителя… Труд и дело Троцкого будут предметом не только любви, но и науки новых поколений рабочего класса, готовящихся к завоеванию мира». В октябре Радек выдает еще одну порцию комплиментов председателю Реввоенсовета: «Если тов. Ленина можно назвать разумом революции, господствующим через трансмиссию воли, то тов. Троцкого можно охарактеризовать как стальную волю, обузданную разумом. Как звук колокола, призывающего к работе, звучала речь Троцкого…»

В.А. Антонов-Овсеенко: «Троцкий — вождь, организатор и вдохновитель победы революции».

А.В. Луначарский: «Ленин и Троцкий давно уже числились в наших рядах людьми столь огромного дарования, столь бесспорными вождями, что особенного удивления колоссальный рост их во время революции ни в ком вызывать не мог».

Писательница Лариса Рейснер, которая провела Гражданскую войну на фронте, описывала чувства и настроения того времени: «С Троцким умереть в бою, выпустив последнюю пулю, в упоении не чувствуя ран, с Троцким-святой пафос борьбы, слова и жесты, напоминающие лучшие страницы Великой французской революции».

Он производил сильное впечатление не только на революционных писателей. Сергей Есенин после встречи с Троцким сказал, что председатель Реввоенсовета — «идеальный тип человека».

Троцкий обладал даром увлекать за собой людей и не меньшим даром рождать врагов. Сталин и другие видные партийные деятели просто ненавидели его. Троцкий же сторонился этих людей и в итоге остался в одиночестве: «Хождение друг к другу в гости, прилежное посещение балета, коллективные выпивки, связанные с перемыванием косточек отсутствующих, никак не могли привлечь меня. Новая верхушка чувствовала, что я не подхожу к этому образу жизни. Меня даже и не пытались привлечь к нему. По этой самой причине многие групповые беседы прекращались при моем появлении, и участники расходились с некоторым конфузом за себя и с некоторой враждебностью ко мне. Вот это и означало, если угодно, что я начал терять власть».

Его положение в партии зависело от Ленина… Когда Ленин умер, его звезда закатилась.

И по сей день историки ведут споры: кто же был вторым человеком в стране и партии после Ленина — Сталин или Троцкий?

Рассекреченные спецсводки ОГПУ, которые после смерти Ленина составлялись ежедневно, свидетельствуют о том, что народ считал наследником Троцкого: «Население не верит, что Троцкий болен… Среди масс наблюдается недовольство тем, что тов. Троцкий отстранен… В связи с партдискуссией и болезнью тов. Троцкого ходят толки, что портреты тов. Троцкого уничтожаются, что тов. Троцкий выступает против коммунистов ввиду того, что угнетают рабочих, что он арестован и находится в Кремле».

Имя Сталина в спецсводках не упомянуто ни разу. В народе его мало знали. Именно потому, что Троцкий многим казался законным преемником Ленина, он вызывал страх и ненависть у товарищей по Политбюро. Они все сплотились против Троцкого. И Зиновьев, и Каменев, и другие подозревали, что, если Лев Давидович станет во главе партии и государства, он выбросит их из партийного руководства. Поэтому недавние соратники сделали ставку на Сталина, ненавидевшего Троцкого. И тем самым подписали себе смертный приговор — со временем Сталин их всех уничтожит…

В конце 1923 года Троцкого фактически изолировали. Шестеро остальных членов политбюро собирались без него и все решали, на официальное заседание выносилось уже готовое решение. Если Троцкий возражал — он оставался в полном одиночестве. Он пытался сопротивляться, говорил, что в партии исчезает демократия, дискуссии становятся невозможными, партийные организации привыкают к тому, что не избранные, а назначенные сверху секретари ими просто командуют.

5 октября 1923 года Троцкий написал письмо в политбюро, в котором отметил, что «секретарскому бюрократизму должен быть положен предел… Партийная демократия должна вступить в свои права, без нее партии грозит окостенение и вырождение».

Верх в партии брали именно секретари, но в партийных массах Троцкий все еще был популярен, и политбюро вынуждено было заявить: «Будучи несогласным с тов. Троцким в тех или иных отдельных пунктах, политбюро в то же время отметает как злой вымысел предположение, будто в ЦК партии есть хотя бы один товарищ, представляющий себе работу политбюро, ЦК и органов государственной власти без активнейшего участия тов. Троцкого…» Это означало, что исход борьбы был еще неясен. Но в решающий момент Троцкий сам вышел из игры, сильно заболев осенью 1923 года — после охоты на уток. Пока он лежал в постели, Сталин, Зиновьев и Каменев убирали сторонников Троцкого со всех ответственных постов.

После смерти Ленина в Сухуми, где лечился Троцкий, приехала комиссия ЦК, чтобы согласовать с ним кадровые перемены в Реввоенсовете (РВС) республики. Прежде всего с поста заместителя председателя РВС убрали Эфраима Марковича Склянского, верного помощника Троцкого на протяжении всей Гражданской войны.

Военному врачу Склянскому не было и тридцати лет. Он принимал активное участие в Октябрьском вооруженном восстании и был включен в состав Коллегии Наркомата по военным и морским делам, занимался организацией и снабжением Красной армии. Нарком сразу оценил его редкий дар и сделал Склянского своим заместителем в Реввоенсовете и наркомате. Он, по словам Троцкого, отличался «деловитостью, усидчивостью, способностью оценивать людей и обстоятельства», то есть он был умелым администратором, или, как сейчас бы сказали, менеджером. Склянского высоко ценил Ленин.

«Склянский, — писал Троцкий, — председательствовал в мое отсутствие в Реввоенсовете, руководил всей текущей работой комиссариата, то есть главным образом обслуживанием фронтов, наконец, представлял военное ведомство в Совете обороны, заседавшем под председательством Ленина… Он был всегда точен, неутомим, бдителен, всегда в курсе дела. Большинство приказов по военному ведомству исходило за подписью Склянского… Можно было позвонить в два часа ночи и в три, Склянский оказывался в комиссариате за письменным столом».

Сталин, ясное дело, ненавидел Склянского, который требовал от него полного подчинения приказам РВС. Теперь Склянского перебросили в трест «Моссукно». Летом 1925 года Склянский перед поездкой в Соединенные Штаты, где намеревался закупить новые станки для суконной промышленности, зашел к Троцкому. Они ностальгически вспоминали прошлое, и Склянский вдруг спросил своего недавнего начальника:

— Скажите мне, что такое Сталин?

Склянский сам прекрасно знал Сталина, но хотел услышать от Троцкого определение личности и объяснение его успехов. Бывший председатель Реввоенсовета высокомерно произнес: