Цифровой тоталитаризм. Как это делается в России - Ольга Четверикова

Риски же самые серьёзные. Россию заставляют следовать чужой повестке, чужим средствам и целям, в результате чего страна всегда оказывается в положении вечно догоняющего и отстающего. А поскольку для решения этой проблемы используются в основном технологии, идущие из-за рубежа, Россия лишь углубляет зависимость от иностранных технологий, вместо того, чтобы строить что-то своё. Поскольку же все эти новые технологии имеют средства удалённого контроля и управления, страна оказывается под угрозой внешнего управления и массовой слежки. Итогом этого является цифровая колонизация, в которой мы уже пребываем.

Об этом заявил и И. Ашманов, коснувшись вопроса о кибербезопасности (каналы, устройства и пр.): «Мы на самом деле представляем собой цифровую колонию США уже довольно давно, как и большинство стран мира… Первый виток цифровой колонизации произошёл в 90-е, мы усвоили программное обеспечение, в основном американское, и усвоили интернет, который тоже американское изобретение, по сути, и придуманный, и контролируемый тоже ими»[93].

Речь идёт о двух важнейших частях интернета. Первая — это корневые серверы доменных адресов, которые управляются Министерством торговли США. Вторая — это корневые сертификаты шифрования, используемые нашими банками, а также теми, кто выдаёт пароли для пользования через интернет и всеми сайтами, где есть хоть какая-то регистрация. Они управляются Ассоциацией бухгалтеров Северной Америки. Весь окружающий мир живёт в пределах пяти американских интернет-сервисов — Goggle (поисковик), Facebook (социальная сеть), Twitter, Instagram и Youtube — которые покрывают практически всё, что есть в большинстве стран мира.

Сейчас же происходит новый виток цифровой колонизации, проявляющийся в бурном навязывании новейших технологий — блокчейна, искусственного интеллекта, нейросетей и пр. Главные доводы тех, кто внедряет их в России, — это деньги и недопустимость отставания от Запада, от которого можно отстать навсегда. И если раньше раскручивали интернет-пузырь, затем пузырь стартапов, то теперь — пузырь новых технологий.

Именно пузырь, потому что приписываемая им роль в развитии реальной экономики — это блеф. Ещё в 2000 г. лауреат Нобелевской премии Ричард Стоун, проанализировав, в каких отраслях компьютеры позволили поднять производительность труда, выяснил, что таких отраслей нет, кроме одной — производство компьютеров. Сегодня компьютеры тотально внедрены, но производительность труда упала в 10 раз, то есть, компьютеры не дали экономике ничего[94]. Зато степень проникновения чужих технологий и цифровой колонизации России становится всё глубже.

Как объясняет И. Ашманов, все датчики, стоящие на современных устройствах, и обрабатывающие их сервера производятся на Западе, как и технологии, на которых работают промышленные системы — АСУ ТП. Все производства управляются западным программным обеспечением, и почти все программы облачные, то есть скачивают обновления каждый день, и тот, кто их продал, видит, сколько ты производишь и многое другое. Западу ничего не стоит выключить наш интернет. А в случае отзыва западных сертификатов шифрования в стране встанут все банковские и платёжные системы, перестанут функционировать все сайты, которые работают на GPS, — такие как Yandex, Mail.ru и др., и сделать это можно очень быстро.

Так что «цифровой прогресс» — это большой обман. И те, кто продвигает у нас цифровизацию, участвуют, сознательно или безсознательно, в мировом глобальном проекте, в рамках которого на территории России должен быть создан свой сегмент единого цифрового сетевого общества с тотальным электронным контролем над сознанием и поведением адептов, на которых делают большие деньги.

Внутри этого слоя цифровиков мы можем выделить несколько групп, у каждой из которых свой интерес.

Одна представляет собой идеологов сингулярности, так называемых «цифровых евангелистов», которые являются проводниками идей трансгуманистов из Кремниевой долины, оформленных в виде форсайт-проектов и инновационных стратегий, которые и ложатся в основу проводимой в стране политики. Если внешне их проекты носят национальный характер, то в действительности в них прописаны механизмы встраивания нашей страны в мировую «цифровую экономику». Это люди, которые прошли соответствующую обработку сознания, которые работают на интересы транснациональных «инновационных кластеров» и чувствуют себя приобщёнными к некому «великому проекту будущего» — правда, на правах младших партнёров.

К ведущим центрам форсайтеров относятся Агентство стратегических инициатив по продвижению новых проектов (АСИ) со своими подразделениями Re-engineering Futurs group[95] и «Точка кипения»; фонд «Сколково» и Московская школа управления (МШУ) «Сколково», НИУ Высшая школа экономии (ВШЭ), Российская венчурная компания (РВ) и многочисленные фонды и центры, работающие в их орбите. Их главные проекты — это форсайт-проект«0бразование 2030», Национально-технологическая инициатива (НТИ)[96], включающая 10 направлений, среди которых важнейшую роль играет проект «Нейронет», и, наконец, сама программа «Цифровой экономики». Напомним, что целью НТИ стала не реиндустриализация и импорто-замещение, а наращивание экспортного потенциала за счёт формирования принципиально новых отраслевых рынков, которых еще не существуют (опять же «догнать и перегнать»). Среди них — нейронет, беспилотники, криптовалюты, новые системы персональной безопасности и пр. Среди главных представителей цифровиков-форсайтеров — такие деятели, как специальный представитель президента по вопросам цифрового и технологического развития, директор направления «Молодые профессионалы» АСИ Д.Н. Песков, ректор НИУ ВШЭ Я. Кузьминов, бывший временный гендиректор РВК, а ныне гендиректор ООО «Орбита капитал партнерз» и амбассадор Университета Сингулярности (того самого из Кремниевой долины) Е. Кузнецов, помощник президента РФ А. Белоусов и др.

Ко второй группе относятся представители банковского сектора, который связывает с развитием технологий больших данных, нейротехнологий и искусственного интеллекта возможность не только расширения своей финансовой власти, но и выхода на другие сферы деятельности и, главное, присвоение себе государственных функций. Речь идёт в первую очередь о Сбербанке, который, напомним, с 2019 г. сможет выполнять функции многофункционального центра и получать персональные данные десятков миллионов граждан России (напомним, такой инновации не позволила себе пока ни одна развитая страна мира).