Мы убили их в понедельник - Джон Данн Макдональд

— Роденски, — произнес он и коротко пожал худую прохладную протянутую ему руку, заметив выцветшие шафрановые остатки большого синяка, расположенного между локтем и рукавом.

— Я вспоминала о тебе. В тот раз ты был такой классный. Как на духу, такой классный, Майк.

— Ну, ты мне льстишь куколка.

Мясистый мужчина поднялся со своего табурета. Он подошел к ним, засунув большие пальцы рук за ремень, выражение на его лице было угрожающим.

— В чем дело? — спросил он, голос у него был высокий и тонкий, совсем не подходящий для него.

— Старый приятель, Птичка. Птичка, это Майк.

— Привет, — выдавил Птичка.

Мускулы зашевелились на руке, когда он протянул ее Майку. Майк удержал себя от детской демонстрации силы. Рука этого парня была теплой, сухой, мягкой, такой вялой и бескостной, будто Майк держал перчатку, наполненную мелким песком.

— Откуда ты его знаешь? — спросил Птичка.

— Мы познакомились, когда я жила в Нью-Йорке, давным-давно. Пять лет назад, наверное. Он был приятелем Джеймисона. Я тебе говорила. Это тот малый, про которого я тебе рассказывала, милый, он хотел, чтобы мы с Троем разбежались, но он не въехал в ситуацию.

— Что ему надо? — сказал Птичка.

— Как говорится, мир тесен, — усмехнулась Джеранна.

Они оба стояли и улыбались ему. Хотя черты их лиц ни в коей мере не были похожи друг на друга, в улыбках таилось леденящее сходство. Они смотрели на него с каким-то веселым злорадством, с выражением невинной жестокости, как два кровожадных маленьких мальчика: один держит в руках кошку, другой — керосин.

— Ты, конечно, случайно сюда зашел? — с любопытством спросил Птичка.

— Не совсем.

Парень изучающе посмотрел на него.

— Ага. — Он повернулся к Джеранне. — Узнай, в чем дело, — сказал он и медленно пошел обратно к своему табурету, покачивая на ходу плечами, медленно поднимая руку, чтобы пригладить жирную блестящую прядь волос над ухом.

— Два пива сюда, Рэд, — окликнула Джеранна, усаживаясь на табурет рядом с Майком.

Она повернулась к нему, взъерошила волосы растопыренными пальцами и улыбнулась.

— Приятно встретиться с тобой, красавчик. — Она коснулась кончиком пальца своей губы, протянула руку и приложила влажный палец к его макушке. — Ты кое с чем здесь расстался, Майк. Один малый говорил мне, как лучше всего сохранить волосы. Их нужно хранить в коробке из-под сигар. Как тебе нравится? В коробке из-под сигар.

— Ты тоже изменилась.

Она хлопнула по карману красных штанов.

— Зови меня Кошелкой. Как на духу, чего я только ни делаю — никакого толка. Не помогают мне упражнения.

Она стала похожа на десятидолларовую шлюху, но сохранила тот уникальный сексуальный магнетизм, объяснить который было очень трудно.

Если все мужчины алкоголики, она — бутылка. Если все мужчины заядлые игроки, она — игорный стол. Если все мужчины воры, она — открытый, неохраняемый сейф. Если все мужчины самоубийцы, она — нож, веревка, пуля. В честном торге за твою душу она предлагает взамен отвращение к себе и неизбежное повторение.

— Кто такой Птичка? — спросил Майк.

— Нечто вроде обожаемого двоюродного братца. Мы скорешились давным-давно, Майк. Около года назад. В каких только дьявольских переделках мы не побывали! Если держаться вдвоем — выжить легче. Что у тебя на уме, Майк? Ты опять хочешь поиграть в защитника Джеймисона?

— Думаю, да.

— Он говорит, что был в чертовски плохой форме, после того как я слиняла. Допился до того, что его выперли с этой его важной работы, и попал в дурдом?

— Верно.

— Но теперь у него снова все в порядке, так?

— Тебе не все равно?

— Конечно, не все равно. Он неплохой малый. Но как я тебе уже говорила, то, что он с собой делает, вовсе не моя вина. Если у мужика едет крыша, то у него едет крыша.

— Разумеется, Джеранна. Конечно. И ты приехала сюда совершенно случайно и случайно ему позвонила.

Она нахмурилась:

— Ну… Я не особенно к этому стремилась. Но дела у нас шли не больно-то хорошо, и я увидела эту статейку про него, вырвала ее из журнала, показала Птичке и рассказала ему про Нью-Йорк. Знаешь, когда становишься старше, начинаешь ценить старых знакомых. Я не жаждала сюда ехать, но мы с Птичкой никогда не были во Флориде вместе. Он настаивал, пока я наконец не сказала — ладно. И ты знаешь… черт… если мужик когда-то ходил за тобой как привязанный, всегда тянет проверить, действует ли еще на него эта старая черная магия.

— И ты обнаружила, что действует?

— Это точно. Я договорилась с ним, и он приехал сюда в коттедж. Я отослала Птичку к чертям, но первые минут пятнадцать думала, что здорово влипла. Пятнадцать минут Трой бегал взад-вперед, поливал меня на чем свет стоит, визжал и держался так, словно вот-вот бросится и изобьет меня. Эти бедные стариканы, которые здесь живут, должно быть, много интересного наслушались в ту ночь. Потом он на меня прыгнул. Напугал меня до смерти. До меня даже не сразу дошло, что он на мне повис, рыдает у меня на груди и пытается сказать, как сильно соскучился.

— Но это не оправдывает твоего вымогательства?

Она уставилась на него:

— Будьте так любезны, объясните, пожалуйста, о чем речь?

— Вымогательство. Как ты это объяснишь? Деньги. Он дает тебе деньги? Для этого должна быть причина. Чтобы ты не рассказала обо всем его жене?

Она посмотрела на него с полнейшим отвращением, потом последовал короткий взрыв хохота.

— Боже милостивый! Вымогательство! Я сказала, что у нас совершенно кончились деньги, поэтому мы собираемся перебраться на Восточное побережье, чтобы устроиться на работу, так что он дал мне сотню — полторы, и мы остались.

— Так можно жить.

— Майк, не вздумай взять себе в голову, что я собираюсь торчать в этой вонючей дыре весь остаток моей никчемной жизни. Как-нибудь, в один прекрасный день, мы с Птичкой проснемся, почистим перышки и — только нас и видели! Вот такие мы есть. Вот такими мы хотим быть. Это единственный способ жить с удовольствием, красавчик, единственный способ не обрасти мхом.

— То есть все будет так, как было в прошлый раз, Джеранна?

Она куснула себя за кончик большого пальца.

— Примерно так.

— Потрясающе!

— А где Трой был прошлой ночью? Я болталась здесь, потому что он сказал, что заедет, но не заехал.

— Он перебрал мартини.

— Похоже, он просто не умеет пить. Ему следовало бы бросить это дело.

— Подумай о причинах, заставляющих его пить.

— Ишь, как тебя разбирает, Майк. Ты все такой же классный! Слушай, а ты здорово загорел. Птичка тоже хорошо загорает, а я просто вся покрываюсь веснушками. Купи мне еще выпить. Эй, Рэд! — Она развернулась на табурете, чтобы лучше его видеть. — Знаешь, ты меня однажды подвел. Ты опять собираешься это сделать?