Психиатр - Андрей Шляхов

Какая связь между перестройкой и случившимся, Савелий уточнять не стал — с азартом охотника, вышедшего на след, ждал, когда тетка подберется к недавнему убийству.

— В девяносто шестом прямо здесь, на выходе, — собеседница махнула рукой в сторону первого подъезда, — расстреляли какого-то коммерсанта, который снимал «трешку» на четвертом этаже у Ефима Яковлевича. Из автомата. Продырявили, как решето, а кровищи было… Никогда не думала, что в человеке ее столько.

Тетка снова перекрестилась и переключилась на собачку:

— Жужечка, ты замерзла? Иди на ручки, хорошая моя! Сейчас я договорю, и пойдем домой… На чем я остановилась?

— На квартиранте Ефима Яковлевича.

— Да-да. Он потом в Израиль уехал к сыну, а квартиру продал каким-то хохлам. Те так широко отмечали новоселье, что устроили пожар. После новоселья. Заснул небось кто-то с сигаретой в зубах. Три трупа. И случилось это в августе, за неделю до пожара на Останкинской телебашне!

— Двухтысячный год, кажется? — Точную дату пожара Савелий не помнил.

— Он самый, — кивнула тетка. — Ну как, не передумали еще?

— Да нет. — Савелий пожал плечами. — В любом доме, который простоял полвека, наберется несколько страшных историй. Потом, это было давно…

— Давно? — Собеседница мгновенно проглотила крючок. — Да тут в двадцатой квартире в феврале женщину убили. Пытали, насиловали, потом задушили! Сорока дней еще, кажется, нет? Или прошло?

Тетка задрала голову вверх и зашевелила губами. Собачка негромко тявкнула. Тетка спустила ее на асфальт и снова вернулась к подсчетам.

— Пытали, чтобы сказала, где деньги лежат? — спросил Савелий, желая поскорее продолжить беседу, пока животное не замерзло окончательно.

— Не иначе. Они с мужем недавно купили эту квартиру. Странные такие — в возрасте уже, а детей нет…

«Такая дылда, — зазвучал в ушах у Савелия голос брата, — плоская спереди и сзади, подиумный тип. Нос как рубильник, короткая стрижка. Сорок три года, самая старая из убитых…»

— Чифиристы, наверное…

— Кто? — переспросил Савелий, никогда не слыхавший о том, чтобы крепкий напиток, приготовляемый из чая, приводил к бесплодию.

— Ну, секта такая есть, которая против детей, — пояснила тетка. — Название на чифирь похоже…

— Чайлд фри! — догадался Савелий.

— Вроде так. А убили ее днем. Она плохо себя почувствовала, не пошла на работу, вызвала на дом Людмилу Григорьевну, врача нашего. Когда она пришла, я как раз с Жужечкой гуляла…

Расстались минут через пятнадцать. Бедная Жужечка к тому времени окончательно замерзла и скулила без передыху. Под мышкой ей было некомфортно, наверное, норка кололась, а на асфальте холодно. Но собеседница успела выложить Савелию все, что знала, правда, с учетом того, что убитая с мужем недавно поселились в этом доме, информации было не так уж и много, в основном она делилась догадками. Заодно, кстати, сообщила:

— Говорят, что в нашей округе были еще убийства. Какая-то банда орудует. У нас почти все жильцы срочно сигнализацию поставили, а некоторые даже двери поменяли.

Какой в том был смысл, непонятно. Убийца же не взломщик, жертвы впускали его сами. Видимо, напуганные соседи решили обезопасить свои жилища по полной программе. Однако же про убийства в округе уже судачат, вот тебе и секретность, о которой столько говорил Виталик.

Сказав на прощание, что он передумал снимать жилье в этом доме, Савелий пошел вдоль заводского корпуса в сторону телебашни, которую в Останкино было видно практически отовсюду. Вскоре вышел к началу Аргуновской улицы и пошел по ней. Проходя мимо очередной палатки с мороженым, подумал о повторении, но благоразумно отказался, хватит по холодному времени года и одного мороженого. В крайнем случае можно будет повторить в каком-нибудь заведении под горячий кофе.

На пересечении Аргуновской с Третьей Новоостанкинской (это как же бедно было с фантазией у того, кто назвал улицу Третьей Новоостанкинской!) Савелий увидел аптеку и вспомнил о том, что дома нет перекиси водорода, весьма нужной в хозяйстве жидкости. Ей можно было бы разжиться у главной медсестры диспансера, но Савелию подобная экономия претила. А многие пользовались. Та же Зинаида Александровна, например, даже вату для утепления домашних окон таскала с работы.

Расплачиваясь за перекись (симпатичная улыбчивая аптекарша, увидев пятисотенную, покачала головой и попросила дать ей десять рублей без сдачи), Савелий подумал о том, что заболевшие могут обращаться в аптеку. Если, конечно, у них дома нет запаса лекарств на все случаи жизни, такого, например, какой имелся у Ларисы, жены Виталика — от аспирина до имодиума. Могут обращаться сами просить родственников или соседей. Тоже ведь некая общность: всем или почти всем больным нужны лекарства.

Так-так… А что нам это может дать? А ничего. Вряд ли все пятеро обращались в одну и ту же аптеку. Они, скорее всего, вообще никуда не обращались и никого не отправляли, потому что сначала должен прийти врач… Да и при чем тут аптекарь, ведь убиты они дома?

Даже если маньяк работает в аптеке, то как он может оказаться дома у больной? Пришла в аптеку, там стало плохо, попросила проводить до дома? Так и бросит сотрудник аптеку и пойдет провожать? Да он, скорее, «Скорую» вызовет! Даже если он маньяк и ему, что называется, приспичило, то он не станет так рисковать, провожая свою будущую жертву по району, в котором она живет, а он работает… А если и станет, то таких идиотов обычно быстро вычисляют после первого же преступления.

Виталик часто рассказывал о горе-преступниках, которые разве что визитных карточек на месте преступления не оставляют. Например, один житель Нижнего Новгорода во время ограбления магазина на Звездном бульваре умудрился потерять паспорт. Рванул домой, отсиживаться по месту прописки, а там его уже ждали. Взяли, как говорится, тепленького, кроме как на билет и потратиться не успел. «Если бы все преступники были такими», — мечтал Виталик. Увы, клинические идиоты среди преступников — редкость.

Впрочем, можно не ходить в аптеку и никого туда не отправлять, а заказать лекарства с доставкой на дом по Интернету или по телефону. Савелий сам так заказывал метиндол, когда прошлой зимой после крайне опрометчивого купания в проруби его скрутил жесточайший радикулит. Закаляйся, если хочешь быть здоров, ага. А может, просто не стоило сразу же лезть дуриком в прорубь, начинать закаливание с экстрима. А лекарства с доставкой — кажется, перспективно. Надо бы обдумать!

Савелий увлекся думами настолько, что забыл на прилавке перекись, хорошо, что девушка окликнула, а то так бы без перекиси и ушел, растяпа.

Нет, курьер из интернет-магазина конечно же может оказаться маньяком. Любой человек, вне зависимости от его профессии, может им быть… Кстати, тяжелое, полное унижений детство, которое так любят описывать в художественной литературе, совсем не обязательно для маньяка. И далеко не всегда это самое тяжелое детство делает человека маньяком. Взять хотя бы писателя Максима Горького, детство у которого было далеко не идеально-радужным. Однако же писателем стал, когда-то даже великим считался, буревестником революции.