Ниязбек - Юлия Латынина

Ниязбек знал, что ему надо убить президента республики и его сыновей.

Ниязбек знал, что ему следовало убить этих людей давно, еще после смерти сестры, но тогда это могло показаться преждевременным. Вся жизнь Ниязбека была устроена так, что он делал то, что надо было делать, и делал это тогда, когда это надо было сделать. Он презирал тех людей, жизнь которых состояла из того, что они, вместо того, чтобы делать необходимые вещи, искали объяснить, почему этого делать нельзя.

Убить Гази-Магомеда Асланова, старшего сына президента, было несложно. Его большой трехэтажный дом в центре Торби-калы был окружен телекамерами и забором, его постоянно сопровождала охрана, но в целом Гази-Магомеда охраняли не больше, чем самого Ниязбека: к Дауду, он, например, приехал всего на трех машинах.

Убить самого президента было значительно сложней. Только федеральная часть охраны президента Асланова насчитывала около двухсот человек, и в нее входили прикомандированные сотрудники федеральной службы охраны и агенты ФСБ, а в отдельных случаях – милиция и войска.

Но это было не самое главное. Кроме федеральной службы, была еще и республиканская, в которой состояло около пятисот человек и которую возглавлял сын президента Гамзат Асланов. Вот его-то было убить сложнее всего. На совести депутата Гамзата Асланова было больше всех убийств, совершенных в республике, и поэтому депутат Асланов не передвигался иначе, как в окружении целого взвода нукеров.

Его рабочий кабинет в парламенте республики был расположен не над, а под землей, и в предбаннике кабинета расположился целый блокпост: со стеклянными бронированными дверями, призванными блокировать любую попытку проникновения, с вооруженными охранниками и с детектором, распознающим оружие и взрывчатку.

Кабинет Гамзата Асланова в парламенте переехал под землю после того, как его другой кабинет, на втором этаже, был выжжен прямым попаданием противотанковой гранаты. Сына президента спасло только то, что он отлучился поговорить со спикером. Точно так же был оборудован его кабинет в «Национальном аварском банке», где он состоял председателем совета директоров.

Однако на самом деле ни в НАБе, ни в парламенте Гамзат Асланов практически не появлялся. Иногда его кортеж проносился по улицам – перед прохождением кортежа бригада саперов проверяла трассу на наличие взрывчатки, милиционеры, взмокнув, перекрывали движение, на крышах домов выставлялись снайперы, во дворах дежурили гранатометчики, первых чиновников республики вздергивали звонками и назначали им встречу через полчаса в кабинете народного депутата. Однако, когда чиновники приезжали в здание парламента, Гамзата там не было. Их сажали в автомобиль и везли к нему в резиденцию, а кортеж, шумиха и снайперы на крышах в девяти из десяти случаев оказывались лишь уловкой. Проверкой слуха.

По крайней мере один раз такая уловка спасла Гамзату Асланову жизнь, когда у блокпоста возле Дома правительства, там, где автомобили замедляли ход, лавируя между бетонных блоков, взорвался фугас. Собственно, один из бетонных блоков и был этим самым фугасом – снаряд закатали в него еще на фабрике и установили за два дня до взрыва, в ходе «ремонта» блокпоста. Тогда бронированный автомобиль сына президента разворотило, как созревший гриб-дождевик, но Асланова в нем опять-таки не было.

Никто заранее не знал, когда и куда Гамзат поедет, он почти никогда не участвовал в официальных мероприятиях, и кортеж ожидал во дворе всегда, готовый везти хоть депутата Асланова, хоть воздух, хоть двойника.

Однако чаще всего Гамзат Асланов принимал гостей в личной резиденции. Резиденция располагалась в бывшем парке имени Ленина, на западной окраине Торби-калы. По внешнему периметру шла контрольно-следовая полоса, которую патрулировали охранники с собаками, а за полосой – завалы колючей проволоки и минные поля. Стена вокруг поместья была пятиметровой высоты, и по вершине этой стены шла сигнализация и телекамеры. На территории поместья стояли три дома. Один был построен в арабском стиле, и всю мебель и отделку для него привезли из Саудовской Аравии. Другой был копией особняка Мадонны возле Лос-Анджелеса, а третий выстроил шотландский архитектор по уменьшенному образцу замка в Гленморенне. Один из домов был гостевой, а в двух других жили две жены Гамзата, и в каждом из домов у Гамзата было по четыре спальни. Он ночевал в одной из них в произвольном порядке, и никто, включая его жен и охранников, никогда не знал, где он будет ночевать. Кроме этого, на территории поместья было еще пять домиков для родственников, друзей и приживалов.

Словом, дом Гамзата Асланова был защищен лучше, чем база спецгруппы ФСБ «Юг» или резиденция британского премьера.

В дом Асланова приглашали крайне ограниченный круг гостей, но приглашение это считалось за великую честь. Побывать на приеме у президента республики было куда легче, чем дома у его сына. Именно здесь, в бывшем парке культуры и отдыха, происходили праздники, о которых в республике говорили шепотом – кто с завистью, кто с ужасом. Именно здесь однажды после концерта исчезла восходящая звезда российской эстрады, певичка по имени Аиша. Хозяин дома пожелал с ней переспать, но сделал это в таких выражениях, что девушка вспыхнула и при всех ударила его по щеке. Труп Аиши нашли спустя три дня, в состоянии, от которого стошнило бы даже Чикатило. Дело не возбудили, певичку объявили без вести пропавшей.

Здесь, на этих сорока гектарах, хозяин мог все. Он мог приказать охранникам крутить сальто – и они крутили сальто. Мог приказать им ходить по канату – и они ходили по канату. Он мог вызвать к себе министра или депутата и приказать крутить сальто министру – и министр или депутат крутили сальто, а Гамзат хлопал в ладоши, и если посетитель ему понравился, Гамзат мог снять трубку и попросить ему выдать требуемое – обычно это были бюджетные ассигнования. Впрочем, никакие сальто и ужимки не помогали посетителю, если он заранее не предлагал трети этих самых ассигнований самому Гамзату.

В системе охраны Гамзата Асланова было только два недостатка.

Один недостаток назывался сам Гамзат. Гамзат относился к людям как к насекомым, а если ты относишься к людям как к насекомым, они могут ужалить в ответ.

Второй недостаток назывался гольф.

* * *

Сын президента Республики Северная Авария-Дарго Гамзат Асланов много думал над тем, как улучшить инвестиционный климат в республике. Для этого он часто бывал за границей на инвестиционных форумах – в Лос-Анджелесе, Лондоне и Нагасаки. И однажды он сделал интересное наблюдение – во всех странах с большим притоком иностранных инвестиций играли в гольф.

Гамзат заключил, что если в Республике Северная Авария-Дарго построить поле для гольфа, она станет благоприятным местом для инвестиций.

Вернувшись в Торби-калу, Гамзат создал государственное акционерное общество «Гольф-клуб» и получил под него сто двадцать гектаров прибрежной земли, переходящей в склон Торбитау. Берег был заболочен и покрыт камышами, а на склоне рос реликтовый лес. Для устройства поля для гольфа он пригласил человека по фамилии Риттельсман, делавшего такие поля и в Японии, и в Норвегии, и в Америке. Профессия г-на Риттельсмана называлась turf manager.