Раб - Алексей Аржанов

заставив на секунду скрючиться от боли и нехватки воздуха. Этой секунды хватает, чтобы повалить его на землю и хорошенько врезать ногой по лицу. Жестоко, да, но правилами не запрещено.

Сильная атака, похоже, выбивает моего оппонента из колеи. Он явно не ожидал от меня такого, рассчитывая на лёгкую победу. Мне сыграло на руку то, как сильно я опозорился перед ним на тренировке неделю назад!

Митрим поднимается, но драгоценное время упущено, я обрушаю на него ряд коротких сильных ударов, от которых он не успевает уворачиваться. Через какое-то время я делаю обманчивый финт ногой, делая вид, что хочу снова повалить его на землю. Он глотает наживку и ставит блок, а я резко бью ребром ладони в шею, в проекцию сонной артерии. Митрим теряет сознание. Резкий вой зрителей знаменует мою победу, что подтверждает подошедший судья. Походкой истинного победителя я ухожу с арены, не сильно заботясь о том, что будут делать с потерявшим сознание Митрием. Больше я его не увижу!

Квест «победить Митрима в отборочном бою». Выполнен. Награда 50 Xp. Награда получена.

Шкала опыта: 300 из 400 XP.

+3 к навыку бой без оружия.

Бой без оружия: 33 из 100.

+5 к навыку оборона.

Оборона: 15 из 100.

Поздравляю с победой!

Произносит у меня в голове вновь оттаявшая Ни.

Спасибо!

Я радуюсь весь оставшийся день. У меня есть шанс слинять отсюда! Я уйду из рабства и найду способ вернуться на землю!

Ни поддерживает моё решение устроить себе выходной и занимается разработкой тренировок на завтра. Мне повезло, что мой первый бой прошёл в первый же день первого этапа отборочных, и теперь у меня полно времени, чтобы прокачать свои навыки до второго этапа.

Проходя мимо таблицы на площади, я вижу, что несколько номеров — и мой в том числе, — обведены в кружок. Выдохнуть спокойно могут 001, 034 и мой 065. Их противники вернуться в свои лагеря. Хоть людей поменьше в казарме станет!

Я уже собираюсь пойти спать, как вдруг совершенно внезапно слышу женский плач где-то за зданием библиотеки…

Level 6: План

Я иду на звук плача и обнаруживаю сидящую на траве и обнимающую колени руками Линетт. Её плечи содрогаются от плача, она выглядит такой одинокой и беспомощной…

Вам следует отправиться спать, завтра с утра начинаются тренировки!

Нудит мне в ухо Ни, но я отмахиваюсь от надоедливого интерфейса и подхожу к Линетт.

— Что случилось? — я осторожно сажусь рядышком на траву.

— Кто здесь? — поднимает она голову, — тебе нельзя здесь быть, иди спать в казармы!

Я не слушаюсь её и молча сижу рядом. Линетт снова начинает всхлипывать. Она такая сексуальная, даже когда плачет! Ничего не могу поделать со своими мыслями.

— Почему, почему, зачем я, ну как мне теперь, — робкие слова девушки прерываются новыми сильными рыданиями. Не помню, чтобы мне когда-нибудь было дело до чужих переживаний, но, может, мне что-то обломиться с ней, надо только вовремя показаться ей спасителем, девушки это любят.

Я кладу руку ей на плечо и начинаю его легонько поглаживать. Линетт внезапно утыкается мне в грудь и начинает плакать уже без остановки. Не знаю, сколько проходит времени, когда она, наконец, успокаивается.

— С-спасибо, — тихо произносит она, слегка заикаясь после плача.

— Что случилось, тебя обидел кто-то? — я играю до конца роль неравнодушного кавалера, одновременно представляя, как бы задрать её юбку и взять сзади. Давно у меня не было…

Могу порекомендовать спастись рукой. Здесь тебе ничего не светит.

Блин, надо потом провести перепрограммирование какое-нибудь этой Ни, или обозначить наши отношения, как дружеские. А то бред какой-то выходит, мне выносит мозги мой помощник нейроинтерфейс.

— Тебе… Тебе правда интересно? — спрашивает Линетт, как будто прочитала все мои похабные мысли.

— Конечно! Не терплю, когда женщина плачет, — сейчас она растает.

Линетт ещё пару раз всхлипывает, и начинает историю:

— Я… я всегда военной быть хотела. В армию женщин у нас не берут, глупо даже думать об обратном. В лагеря охраной тоже не взяли бы. Пробилась в Кровавую общину, тренировалась и занималась для этого не хуже любого мужчины! Думала, они увидели во мне что-то, поверили в меня… А им просто бабы в их обществе не хватало. В открытую никто не пристаёт, конечно, по долгу службы не положено, но колкие шуточки, похотливые взгляды, шлепки по заднице — сколько угодно. И не пожалуешься же, сама сюда шла… Поставили, как рабыню, бойцов встречать, да и всё на этом, — Линетт вздрагивает, как будто сказала что-то не то, и начинает оправдываться, — извини, не как рабыню, я не это хотела сказать. Просто относятся очень плохо, всерьёз не воспринимают, только как сексуальный объект…

Похоже, она всерьёз решила, что обидела меня своими словами про рабыню. Странная сострадательность для члена Кровавой общины.

— Я… я думала, ко мне нормально относиться станут. Пробьюсь наверх, служить буду… Во мне никто личность не видит, понимаешь?

Время моей звёздной речи:

— Тише, успокойся. Я тебя понимаю, такое отношение всегда неприятно и унизительно. Иногда мужчины начинают вести себя, как дикие животные, — Линетт внимательно меня слушает, не пропуская ни слова. Сейчас заглотит наживку, хех. — Я считаю, ты большая молодец. Ты нашла способ служить, несмотря на все запреты. Ты работаешь здесь, несмотря на такое окружение. Да тебе медаль надо дать за твоё терпение и старания! Старайся не обращать на них внимания, ты выше этого, ты сможешь всё, что захочешь, я верю.

Девушка постепенно успокаивается, всё ещё прижимаясь к моей груди. Слёзы высыхают, она поднимает голову и