Наша остановка - Лора Джейн Уильямс

В продолжение прогулки их воображаемого свидания Надя соблазнилась бы завести разговор о своем ужасном бывшем, чтобы предупредить Парня Из Поезда о том, что не надо причинять ей подобной боли, не надо принижать ее в собственных глазах. Но прежде чем она поднимет эту тему, он скажет что-нибудь забавное, и Надя рассмеется. Ее смех заразит и его, и она обо всем забудет. О, как он заставит ее забыть…

Однако этим понедельничным утром фантазия изменилась, потому что вот оно: он написал ответ.

«Девушка с Кофейным Пятном. Так вот как, ты не любишь романтические жесты? Я думал, ты оценишь время, необходимое для создания текста заметки, достаточно остроумной для публикации… (хотя, по твоему ответу вижу, что ты более романтичная, чем стараешься казаться:)) В любом случае, у меня темные волосы, мама думает, что я вполне красив, но мне следует лучше бриться, и я всегда езжу в последнем вагоне, потому что в нем меньше всего народу. Обещаю лично сказать тебе «привет», если ты согласна. От Парня Из Поезда».

Надя улыбнулась и немедленно огляделась в поисках того, кто старался бы как-то привлечь ее внимание. Заметка была отличной – он флиртовал с ней! Он не боялся ее! Ну, Эммы, то есть. Он увидел юмор в сообщении Эммы и показал, что тоже знает, как мериться остроумием. Для Нади это было сверхвозбуждающе. Словесные перепалки она обожала.

Ее взгляд скользил по вагону в ожидании момента, который все изменит. Первопричина, по которой Надя решила встать пораньше и прибыть на платформу к семи тридцати, заключалась в том, что метро еще не так забивалось народом, как после восьми. Как вычислить автора заметки, если все будут стоять плечом к плечу, словно фасоль, набитая в банку?

Она всмотрелась в лица, которые могла видеть.

«Что бы посоветовала мне Эмма?» – задалась она вопросом. Эмма сказала бы поступиться с гордостью и быть храброй. В конце концов, благодаря чему они дружат – Эмма вытаскивает наружу эту сторону Нади.

«Верно, – подумала Надя. – Быть храброй».

Она расправила плечи, вздохнула и подняла голову так высоко, чтобы видеть всех в вагоне. Решила встать с последнего занятого ею свободного места и пройти к дверям. Парень написал, что обычно стоит у дверей, и именно туда ей следует отправиться.

Сердце так бешено колотилось в груди, что ей подумалось, будто оно вот-вот выскачет из тела и упадет на пол.

«Хм, – думала Надя; кровь пульсировала в ушах. Кто-то уже прошмыгнул мимо, чтобы занять ее место, едва она успела встать. Она посмотрела налево, направо. – Он имел в виду дальние одинарные двери или большие двойные в середине?» Она поставила на большие средние двери. По пути Надя свернула газету, тыкая ею в подмышки пассажиров, но надеясь удержать ее. Открылась страница «Упущенных контактов», словно знак свыше. Добрая примета.

Двое мужчин неподалеку могли сойти за «темноволосого, красивого, если бы побрился». Держась за поручень над головой, чтобы не потерять баланс, Надя всматривалась в руки пассажиров, а когда несколько человек сошли в Моргейте, она нашла достаточно места, чтобы проманеврировать к следующему мужчине. Он был высок и широкоплеч, и ему однозначно не требовалось бриться, чтобы выглядеть красивым. В нем было нечто эстетическое, благодаря чему такого наверняка показали бы в воскресенье в девять утра по Би-би-си. Он выглядел как мужчина, который знает, как выживать на Амазонке в течение трех лет, имея лишь перочинный нож и кусок веревки, или который отлично смотрится в вязаной шапке и со снегом на ресницах где-нибудь в Арктике, рассказывая что-нибудь милое о пингвинах.

Надя постаралась успокоиться. Он был великолепен. Должным образом прекрасен. Это ее парень? Она осмотрела его выглаженную рубашку, темный костюм и сияющие ботинки. У него был суперкорпоративный вид – она не могла себе позволить увлечься парнем, выглядящим как богач, которому гладит одежду домработница, – но это ведь еще не повод отвергать кого-то. Надя напрягла мозг, стараясь придумать, что сказать, чтобы положить любезное и остроумное начало – упоминание о котором он включил бы в свою речь на их свадьбе, и все согласились бы: «О! Вот это Надя! Конечно, он сразу же полюбил ее!»

Мужчина повернул голову и посмотрел на Надю, слегка улыбнувшись. Она поняла, что пялилась на него. Она машинально улыбнулась в ответ, а потом заметила, как над его головой, на поручне, что-то сверкнуло золотом. Третий палец. Левая рука. Он был женат.

Надя отвернулась.

«Не он», – подумала она, стараясь подавить мысль, что: 1) она разочарована, и 2) его брак мешал, но не являлся настоящей проблемой.

«Нет, это проклятая проблема, – духовно наставляла она себя. – Хватит вредить самой себе. Никаких больше женатых мужчин – не после того, что было с Джоном». Она пережила недолгую сердечную боль, когда влюбилась в своего босса в возрасте двадцати двух лет. Ничего не произошло, но они работали вместе допоздна, поэтому что-то и могло бы выйти, не окажись они так похожи. Последнее, что Надя о нем слышала: Джон признался жене, что был несчастен долгие годы и заводил интрижки с несколькими сотрудницами. А теперь он, по всей видимости, живет в Портсмуте, как «одинокий папаша на полставки», ведет колонку Современных Мускулистов в «Гардиан» и организует рыбацкие убежища для мужчин, старающихся прийти в согласие со своими эмоциями. Надя надеялась, сейчас он счастлив. Ей он действительно нравился – но тогда, конечно, в ее офисе было слишком много женщин.

Надя позволила мыслям умчаться в поток порицаний, браня себя за то, что у нее нет стандартов выше, чем «Уже Не Женат», но тут вспомнила, что приметила в вагоне двух мужчин. Две возможности. Так, если один из них женат – то что же со вторым?

«Вот он».

Он прошел за стеклянную перегородку и уселся на сиденье, читая газету.

«Это он! – подумала Надя, глядя на его голову. – Чувствую, это точно он!»

Он казался моложе предыдущего, и его борода не была подстрижена профессионалом, как у Женатого Мужчины, а была немного более неопрятной и взъерошенной. Теперь Надя понимала, что имела в виду его мама, говоря, что небольшой уход за бородой значительно повысит его очки по Шкале Красивости. Он немного походил на студента-старшекурсника, хотя на вид приближался скорее к тридцати, чем к двадцати.

Он был одет в брюки от костюма, кроссовки «Нью Баланс» и рубашку, расстегнутую у шеи, без галстука. Его стиль не назовешь корпоративным, скорее дизайнерским, как будто он работает не в финансовой компании, а в медиасфере. Надя не знала, какие медиа-компании располагались на Лондон-Бридж – разве большинство из них не в Лестер-сквер и Сохо? Но это не важно. Она все выяснит, если ответит на его вызов и поздоровается с ним.

Надя протиснулась через пассажиров к центру вагона и подошла к месту, где он сидел, остановившись так, чтобы лицо ее отражалось в стеклянной перегородке. Таким образом она сможет наклониться и заговорить с ним, не испугав его.

– Твоя мать права, – выбрала фразу для начала она, наклонившись, чтобы говорить ему прямо на ухо тоном, который сочла достаточно сексуальным и провокационным. – Побрившись, ты стал бы красавчиком.