Кляча в белых тапочках - Елена Логунова

– Привет погорельцам! – весело приветствовала я приятеля, восседающего на пыльной обочине.

– Присаживайтесь, – незнакомый улыбчивый парень, соседствующий с унылым Лазарчуком, подвинулся, галантно уступая мне часть свежепобеленного бордюра.

– Спасибо, я постою, – отмахнулась я. – Серега, что там у вас горит?

– Столовая, – угрюмо буркнул Серый.

– У вас разве есть столовая? – удивилась я, нетерпеливо переминаясь, потому что мне очень хотелось сбегать взглянуть на пионерский, пардон, милицейский костер.

– Теперь нету, – согласился Серый.

Речь его была несколько затруднена, потому что говорил Серый, почти не разжимая челюстей: подбородком он опирался на крючковатую ручку старомодного зонта. Я присмотрелась: на шее у капитана в этот теплый денек красовался шерстяной шарф, весьма своеобразно сочетающийся с легкой трикотажной футболкой.

– Я смотрю, ты успел спасти свое личное имущество – то, что болталось на вешалке в кабинете? – подытожила я увиденное.

– Не только личное, но и казенное, – обиделся Серый. – Между прочим, первым делом мы с Сашком вынесли сейф, потом стол, стулья и скамейки! Ну, и вешалку…

– Сашок, – кстати представился сосед Серого по бордюру.

– Очень приятно, Елена, – кивнула я.

И огляделась в поисках упомянутой Серым достопримечательности – массивной парковой скамьи на витых чугунных ножках. По легенде, некогда она была оприходована отделением как вещдок, да так и прижилась в одном из кабинетов.

Скамья помещалась рядом, в крайне неестественной для нее вертикальной стойке, вплотную к стволу раскидистого клена.

– Не боитесь, что она упадет? – с этими словами, не сводя глаз со вздыбленной лавочки, я отступила назад и неосторожно толкнула ногой зонт, на ручку которого пристроил свою нижнюю челюсть капитан Лазарчук.

Зонт упал, шаткое равновесие нарушилось, и капитан резко клюнул носом, едва не зацепив им асфальт.

– Почти такая история случилась с моим приятелем Геной, – даже не подумав извиниться, заметила я. – Только с гораздо более трагическими последствиями, потому что там упал не зонт, а какая-то лопата, а она подпирала второй этаж сеновала, а на нем лежали клубки сена…

– Клубки чего? – с живым интересом переспросил Сашок.

– Сена! Его специальная сеноуборочная машина формовала в громадные такие катушки… Ну вот, Генку этими катушками и задавило…

– Насмерть? – профессионально-безразлично поинтересовался Серый.

– Абсолютно! – вздохнула я.

– Кто же такую опасную конструкцию соорудил? – спросил Сашок, укоризненно посмотрев на меня.

Можно подумать, это я в ответе за соблюдение техники безопасности на сеновалах!

– Хозяин сенохранилища, кто же еще, не я же и не Генка, – я пожала плечами. – Генку-то туда вообще непонятно зачем черти занесли…

– Странная какая-то история, – заметил Серый. – Следственная группа на месте происшествия была?

– Не знаю, как-то не интересовалась… – я замолчала и задумалась.

А в самом-то деле, обстоятельства гибели журналиста наверняка должны были выяснять специалисты-криминалисты! Может, он не сам убился? Может, эти снопы на него кто-нибудь нарочно скатил? Зачем – не знаю, но ведь прислал же мне Генка SMS-ку, в которой сообщал о своем намерении «копать» по поводу загадочных «грохнутых бабок»! И прислал он мне ее после того, как мы расстались на именинах, но до того, как сам встретился со смертоносными копнами! Ведь потом-то он сделать этого уже не мог!

Тряхнув головой, я отогнала очередное жуткое видение: припорошенный сеном Конопкин в новом для себя качестве ожившего мертвеца хладной синюшной рукой нажимает на кнопочки сотового телефона, спеша проинформировать мир живых в моем лице о своих планах на будущее. Зомби, расследующий какие-то финансовые махинации – это было бы уж слишком даже для неугомонного Конопкина!

– Серый, у меня к тебе деловое предложение, – скороговоркой сказала я вмиг насторожившемуся Лазарчуку.

– Мне заранее страшно, – признался он.

– Ничего страшного, не пугайся! Предлагаю тебе заключить джентльменское соглашение!

– Он не джентльмен, – предупредил меня Сашок.

– Я тем более, – отмахнулась я. – Суть соглашения такова: я велю оператору ни в коем случае не снимать тебя, хотя ты жутко интригующе выглядишь в этом своем кашне на голое тело, просто типичный погорелец, и ты не попадешь в наш репортаж о пожаре. А ты за это узнаешь для меня, что думают люди из опергруппы, выезжавшей на место гибели Конопкина!

– А кто такой Конопкин?

– Да тот парень, которого завалило сеном!

Серый громко поскреб ногтем синюю щетину на подбородке:

– Гарантируешь, что моей ментовской морды на экране не будет?

– Ни морды, ни какой другой части твоего милицейского организма! Честное пионерское!

– Лады, – Серый снял намотанный на шею отрез шотландки, посмотрел на него с некоторым недоумением и передал Сашку.

Тот тоже с удивлением взглянул на шерстяное кашне, поискал глазами, куда бы его пристроить, и не придумал ничего лучшего, как напялить его себе на шею.

Я коварно усмехнулась и незаметно поманила пальчиком хищно кружащего неподалеку Вадика. Коршун с камерой тут же подлетел ко мне, и я шепотом сформулировала ему задачу. Ладно, Серого я обещала не снимать, но Сашок очень кстати намотал шарф на себя, так что колоритный милиционер-погорелец у меня в сюжете все-таки будет!

Двумя часами позже, уже сделав в меру ехидный сюжетик о пожаре в ментовке, я вышла из аппаратной видеомонтажа и проследовала к себе в редакторскую, попутно решая нехитрую задачку: удовольствоваться на обед дежурной чашкой кофе с печеньем или не полениться, сбегать в магазинчик через дорогу и купить колбаски? Или сыра…

– Сыр или колбаса? – как пистолетом, ткнув пальцем в живот пробегавшего мимо Вадика, спросила я точь-в-точь с такой интонацией, с какой галантные грабители прошлого вопрошали путников на большой дороге: «Кошелек или жизнь?»

– Где? – без промедления откликнулся Вадик.

– В магазине, – досадливо сказала я. – Я думаю, чего купить. Просто скажи, сыр или колбаса?

– И то, и другое, и можно без хлеба!

– А ты сбегаешь? – Я смекнула, что из приязни оператора к мясо-молочным продуктам можно извлечь некоторую пользу. Например, не бежать в магазин самой!

Я вручила Вадику свой кошелек и, таким образом снарядив его в набег на торговую точку, дошла-таки до редакторской. В помещении было тесно от набившегося в него праздного народа. Оккупанты истребляли наши чайно-кофейные запасы и развлекались кто во что горазд. Я влилась в оживленную группу, в центре которой возвышался рослый оператор Женя. Он оживленно жестикулировал и витиевато пересказывал присутствующим комические эпизоды утреннего прямого эфира. Тот факт, что большинство слушателей присутствовало при проведении передачи лично, Женю не смущал. Граждане, впрочем, слушали его разглагольствования с очевидным удовольствием. Сама-то я утром ездила на пожар, лично описываемых событий не наблюдала, поэтому тоже остановилась послушать, и, чтобы сразу вникнуть в суть, шепотом спросила у стоящей рядом Наташи: