Приговоренный - Сергей Самаров

Но я так и не понял, в чем здесь состоял интерес ФСБ, поэтому спросил человека, сидевшего за столом, того самого подполковника в штатском, фамилии которого не знал:

— Извините меня, товарищ подполковник, но скажите, пожалуйста, в данном конкретном случае вас интересует следователь подполковник юстиции Халидов или капитан спецназа ГРУ Онучин?

«Если этот неприметный тип с хитрым взглядом вытащил меня ночью из следственного изолятора, то сделал он это явно неспроста. Против подполковника Халидова я с удовольствием дам показания. Но мне почему-то кажется, что подполковника ФСБ должно интересовать вовсе не это обстоятельство», — подумал я.

— Не стоит извинений. Работа подполковника Халидова, разумеется, вызывает наше общее возмущение. К сожалению, такая вот картина является типичной для всего Северного Кавказа. Здесь следует ломать и создавать заново всю систему. Это не входит в полномочия той службы, которую я представляю. Нас, конечно же, мало касается и дело, заведенное на командира роты спецназа ГРУ капитана Онучина. Оно уголовное и ведется Следственным комитетом республики. Это я к тому, чтобы вы, Максим Викторович, не особенно нос задирали, не почувствовали себя пупом земли. Но все мы люди, у каждого из нас есть свои добрые друзья. Ко мне обратилась моя однокашница по юридическому факультету Альбина Борисовна Самокатова. Я взялся по мере своих сил ей помочь. А тут еще обстоятельства выплыли, мимо которых мы пройти не имеем права. К нам обратился младший сержант полиции Адил Букарович Абдурахманов. Тот самый, который был свидетелем происшествия, когда вы, товарищ капитан, расстреляли наркоторговца. Адил Букарович в тот самый день как раз дежурил на АЗС. Так вот, младший сержант признался, что он в течение последних семи месяцев был крышей у Абдуллы Рамазанова, убитого вами. Но сам в торговле наркотиками участия не принимал. Он заявил, будто даже не знал, чем торгует Рамазанов. Подозревал, конечно, что травкой, поскольку тот сам курил ее, но уверенности в этом у него не было. Раньше другие дельцы здесь же водкой промышляли. Паленой, но качеством лучше магазинной. За товаром Рамазанов часто куда-то в кусты у дороги бегал. Он платил младшему сержанту за крышу совсем немного, по три тысячи рублей в месяц. Дело шло спокойно, без помех. За семь месяцев вмешательство сотрудника полиции понадобилось только один раз. На АЗС приехали конкуренты, хотели согнать Рамазанова с доходного места. Абдурахманову было достаточно дать только одну очередь в воздух, чтобы чужаки сразу резко удалились и больше там не показывались. Автомат у Адила Букаровича был, ясное дело, служебный. Он не знал, как ему отчитываться за патроны. Думал уже рапорт написать, что неустановленные личности хотели ограбить АЗС, но он отпугнул их очередью. Однако Рамазанов уже на следующий день принес Абдурахманову семь патронов вместо истраченных шести. Где взял, Абдурахманов не знает, да это и не проблема. Здесь, в республике, патроны можно на рынке купить так же просто, как помидоры.

— Я уже догадался, что его к вам привело.

— Любопытно. И что же?

— На младшего сержанта наехали люди подполковника Халидова. Они ищут рюкзак наркоторговца, убитого мною, и уверены в том, что он у Абдурахманова.

— Точно так, — согласился подполковник ФСБ. — Только меня удивляет, откуда вы про рюкзак, товарищ капитан, знаете? Он, случаем, не у вас в ротной казарме хранится?

— Никак нет, товарищ подполковник. Просто нашлись люди, которые уже спрашивали меня про этот рюкзак. Он, видимо, представляет собой немалую ценность.

— Да, так оно и есть, — согласился хозяин кабинета. — Но для продолжения рассказа, кстати, и касательно цены тоже, я предоставлю слово вашему адвокату.

Альбина Борисовна переставила ноутбук со стола себе на колени, словно убирая преграду между мной и собой.

— Вы, Максим Викторович, вчера рекомендовали мне обратиться к майору Оглоблину, — сказала она. — Я так и поступила. Представилась как ваш адвокат, имеющий полномочия от командующего спецназом ГРУ. Николай Михайлович тут же связался с ним, тот мои полномочия подтвердил, после чего товарищ майор вызвал к себе в кабинет двух сержантов, про которых вы говорили мне. Они передали ему те самые пакетики, которые отобрали у наркоторговца Рамазанова. Отсылать их куда-то на исследование — дело долгое и хлопотное. Я воспользовалась своей институтской дружбой с товарищем подполковником и попросила его организовать независимую экспертизу здесь. Вот и все, что я могу сообщить вам. А дальше Валентин Валентинович сам все скажет.

Я перевел взгляд на подполковника, он согласно кивнул.

В это время Альбина Борисовна уронила с колен компьютерную мышь, наклонилась и сунула руку под стол. Я, офицер и настоящий джентльмен, естественно, решил помочь даме, тем более что мышь улетела мне под ноги. Я потянулся за ней.

Подполковник ФСБ не видел нас. Когда я сунул голову под стол, мышка уже была в руке у Самокатовой. Она тут же сунула мне что-то увесистое, завернутое в ткань, и не произнесла при этом ни слова. Я тоже промолчал, но понял, что это пистолет, скорее всего «ПСС», мощный, бесшумный, при этом предельно компактный.

— Извини, Валентин Валентинович, мышка упала, — сказала Альбина Борисовна.

— Бывает. Я продолжу, как ты просила. Итак, отдал я пакетики на экспертизу. Заключение по одному из них было таким: стопроцентная конопля, никакой примеси других трав и кошачьей мочи. А вот насчет второго пакетика сразу последовал вопрос. Откуда он у меня взялся? Мне пришлось объяснить. Потом я полюбопытствовал насчет причин такого вот интереса. Оказалось, что месяц назад наш спецназ уничтожил в горах банду. Ребята захватили два рюкзака с героином на двадцать миллионов долларов. Но нескольким бандитам с еще одним рюкзаком удалось улизнуть. Эксперт однозначно дал заключение — героин в тех самых рюкзаках и в пакетике совершенно идентичен. Одного производства. А это уже само по себе означает, что деньги, вырученные за эту отраву, идут на финансирование терроризма. Поэтому данный вопрос стоимостью около десяти миллионов долларов переходит под наш контроль. Более того, сейчас мы имеем возможность предупредить подполковника Халидова, что если с капитаном Онучиным приключится хоть какая-то неприятность, не говоря уже о его убийстве, то дело о терроризме будет возбуждено против него.

— Буду вам, товарищ подполковник, весьма благодарен за это, — высказался я.

— Не будете, товарищ капитан, а уже должны быть благодарны. Я позвонил следователю домой, с постели его поднял. Как и всякий местный чиновник, он считает себя крутым. Сначала этот тип изрядно возмутился, но я тут же пообещал вывезти его спецрейсом в Москву для допроса с пристрастием следствия. Похоже, мое резкое заявление сильно напугало этого господина.

— А мне ты ничего об этом почему-то не сказал, — заметила Альбина Борисовна.

— Потому что у тебя на этот счет имеются некоторые свои планы.

Подполковник ФСБ говорил загадками. Но это были страшные тайны для меня, а не для адвоката. Она его, кажется, вполне поняла.

Я силился разгадать эти секреты и засовывал пистолет за пояс брюк, стараясь сделать это незаметно для подполковника. Ремня на мне не было, как и полагается подследственному. Брюки держались только на пуговице. Стоило совершить неловкое движение, и она оторвалась бы. Тогда пистолет выпал бы. Поэтому я сидел за столом, втянув в себя живот, избегая любого напряжения. При этом позу старался держать естественную.