"Батарея, огонь!". На самоходках против "тигров" - Василий Крысов

— Виктор! В створе полуразрушенного здания врывайся в поселок! — приказал Олейнику.

— Понял! Иду на траншеи!

На нашем направлении немцы тоже выскакивали из траншей, бросаясь в контратаку, я успел метнуть в траншею две гранаты, пока самоходка, подмяв под себя несколько вражеских солдат, перемахивала через окоп.

Подскочили к большому кирпичному зданию, сзади с характерным воющим шипением пролетела болванка — едва-едва успели избежать попадания!

— Поставь машину справа от дома! — мгновенно отдал команду Олейнику.

Теперь нас с немецким танком разделяло всего полсотни метров — проще говоря, два дома. Такое соседство не обещало ничего хорошего. Экипажу Леванова я помахал шлемом над головой, что означало «начать радиообмен».

— Иван, за вторым домом от нас стоит танк. Разверни самоходку и держи на прицеле оба угла дома! Не допусти его отхода!

Мы молча ждали, когда экипаж танка начнет движение, а сами приготовились уничтожать истребителей танков: я стоял в проеме люка с гранатами, рядом — Вася Плаксин с пулеметом. Что-то заставило меня обернуться, и внезапно я оказался свидетелем наскока бежавших за нами пехотинцев на вражескую траншею: мгновенно завязалась ожесточенная рукопашная, мой знакомый сибиряк, подхватив винтовку у падающего бойца, в мгновение ока сильными штыковыми ударами проколол двух немецких солдат, пытавшихся вести огонь из автоматов, затем молниеносно прыгнул в траншею и уже орудовал штыком и прикладом в гуще опешивших фрицев! Мы с Плаксиным с перехваченным дыханием наблюдали за происходящим и вдохнули, только когда все было кончено.

— Товарищ лейтенант, разрешите пробраться к танку, подкину им связку гранат, — услышал голос Бессчетнова.

— Нет, Емельян Иваныч, нельзя, там наверняка рядом их автоматчики. Надо выждать, не выдержат фрицы, начнут отходить, инициатива-то в наших руках.

Прошло еще две-три минуты томительного ожидания, а немцы за домом зловеще молчали, хотя рядом шел сильный бой. Сколько еще нам ждать?! Решаюсь послать на разведку Плаксина, надо посмотреть, что делают немцы — то ли к атаке готовятся или, может, танк ремонтируют? Василий выбрался через аварийный люк и пополз сквозь кустарник к углу дома. Вскоре мы услышали сильный взрыв, и тут же прибежал Василий, забрался в башню и, охая, прижимая ладони к ушам, громким голосом стал рассказывать:

— Только дополз до траншеи, хотел спуститься, вдруг из окопа рука высунулась со связкой гранат! Думать некогда, стрелять вроде ни к чему, я и саданул по руке стволом автомата! Связку-то и выбило из руки, взорвалась у них же, в траншее! Меня отбросило аж метров на пять! До сих пор звенит в голове! Товарищ лейтенант, ведь он, фриц этот, точно хотел те гранаты под нашу самоходку бросить!

Вдруг завелся мотор вражеского танка, и, судя по усиливающемуся реву, немцы начали движение. Через несколько секунд со стороны, где стояла машина Леванова, прогремел орудийный выстрел. Я выскочил из машины и глянул из-за угла дома на танк. Танк стоял недвижимо! Левая гусеница сбита, экипажа не видно! Стало быть, бросили немцы свой танк!

— Молодцы левановцы! Продолжать наступление! — последовала моя команда по радио, и мы, вместе с танками и подошедшей пехотой, стали медленно продвигаться от рубежа к рубежу, ведя огонь с коротких остановок.

Немцы свирепо отстреливались, но отступали, чтобы не оказаться в кольце. Свои боевые порядки они задымляли из какой-то мощной дымовой установки. Увидев сквозь пелену силуэт движущегося на нас танка, скомандовал наводчику:

— Валерий! По танку, прицел постоянный. Огонь!

Пока наводчик искал в дыму цель, я выглянул из люка и невооруженным глазом рассмотрел, что на нас движется... «тридцатьчетверка»!

— Отставить огонь!!! — выкрикнул не своим голосом и, выстрелив зеленой ракетой, означающей «свои войска», обтер рукавом холодный пот.

Так мы встретились с наступающими с запада танками, и враг был выбит из Понырей. Потом мы узнали, что это были танки 27-го гвардейского танкового полка.

Солнце только начинало клониться к закату, но немцы прекратили наступление и отошли на исходные рубежи, оставив на поле боя побитую и сгоревшую технику, погибших солдат.

На этом и закончились в тот день атаки противника.

Стрелковые подразделения занимали отбитые у врага позиции. Вспотевшие от жары и физической нагрузки санитары проворно уносили к санитарным машинам наших раненых, как и раненых немцев, брошенных своими при поспешном отступлении. Одновременно собирали погибших, складывали тела в кузов грузовика; среди убитых были и погибшие в предыдущих боях, их находили на нейтральной полосе, от нестерпимой жары тела уже начали разлагаться.

Возвращались мы на основные позиции тем же путем, что наступали, дабы не напороться на немецкую или свою противотанковую мину. Поставив самоходки в окопы, экипажи набросились на только что привезенный хозяйственниками бак с холодной водой! Взахлеб, крупными глотками пили живительную влагу, утоляя многочасовую жажду! Потом, приведя в готовность и замаскировав самоходки, с полчаса выбивали пыль и въедливый, проникший в каждую пору лесс, пропитавший шлемы, комбинезоны, обмундирование, даже кирзовые сапоги. С трудом отмывали чумазые лица и шеи, экономно поливая друг другу на руки из танковых фляг. Одновременно наперебой обменивались подробностями боев здесь и в Понырях.

Самоходчики Фомичева рассказали об ожесточенной схватке в овраге. Очень они мешали наступлению немцев, занимая, можно сказать, стратегическую позицию, вот и решили немцы с ними расправиться. Первую атаку фомичевцы отбили, и фрицы отошли, оставив сгоревший танк и десятка два убитых. Перед второй атакой немцы решили провести артподготовку: минут пятнадцать-двадцать били по оврагу из орудий и минометов.

Одним прямым попаданием самоходку сильно тряхнуло. Водитель Гриша Викулов вылез из своего люка и увидел, что между резиновыми бандажами второго и третьего катков застрял, не взорвавшись, снаряд крупного калибра, это означало, что самоходка не может даже тронуться с места, не то что двигаться. И тут, сразу с трех сторон, поднялась в атаку вражеская пехота с истребителями танков. Фомичев доложил комбату о ситуации, Шевченко обещал помочь (этот разговор я слышал по рации). Наводчик Коля Лапшин успел сделать несколько выстрелов из гаубицы, пока неприятель был в секторе обстрела, затем экипажу пришлось отбиваться автоматами и гранатами. Но вскоре закончились и эти боеприпасы. Оставалось только закрыть люки и ждать помощи от своих.

Немцы, поняв, что самоходка беззащитна, приблизились вплотную. Офицер с группой солдат взобрался на машину, стучал пистолетом по крышке люка и на коверканном, но понятном русском, произнося отдельно каждое слово, предложил экипажу сдаться. Фомичев ответил, что ни он сам, ни его солдаты сдаваться не собираются. Им дали десять минут на размышление. В этот момент и ударил с нашей самоходки пулемет Плаксина. Большинство немцев, стоявших на самоходке Фомичева, были убиты, остальные растерялись, забегали, что-то кричали друг другу. И тут послышалось русское «ура» — подоспевшие автоматчики и ремонтники атаковали врага. Схватка была короткой. Немцы поспешно отступили, оставив убитых. Зампотех лейтенант Ишкин расцеловал спасенный экипаж, потом попросил всех отойти в укрытие и сам, один, каждую секунду рискуя жизнью, прикрепил к застрявшему снаряду тонкий трос. Тянули трос из-за угла оврага несколько человек, и снаряд наконец подался, вышел из зацепления, стукнувшись о гусеницу... и не взорвался. Все-таки, от греха, его осторожно выволокли из оврага и затянули в воронку. Потом искривленную ленту гусеницы разрезали автогеном и, заменив пару траков, быстро одели заново. Они еще регулировали натяжение гусеницы, как началась новая атака противника! Впереди двигались три легких танка T-III, следом шла пехота, стараясь держаться с тыльной стороны нашей самоходки, считая ее неисправной. Когда пехоту немцев на минуты скрыл рельеф и они не могли видеть самоходку, Гриша Викулов мгновенно развернул машину на 180 градусов и поставил в кустарник у противоположного ската оврага. Подпустили танки поближе, и Коля Лапшин, наводчик Фомичева, точными выстрелами поджег два из них; третий, маскируясь дымом, ушел восвояси. Однако вражеская пехота наступала на широком фронте, с большим численным преимуществом, и не устоять бы взводу наших автоматчиков, но внезапно из небольшого каньона в скате оврага застрочил пулемет — это Ишкин и его ремонтник Леша Суслов длинными очередями из трофейного пулемета косили наступающих фрицев! Немцы, потеряв с десяток человек, сначала залегли, а потом и принялись отползать назад.