Изумруд Люцифера - Анатолий Дроздов

Тем не менее, редакции некоторые записи в дневнике Ломтева показались любопытными. Мы публикуем часть их и в сокращении.

"…Бертран, Бертран, не смотри на меня так! Если бы это было легко: найти Голубя и Пчелу в "гиперборейской стране"! В телефонном справочнике здесь свыше тысячи Голубевых, Голубцовых и просто Голубов! И ни одной Пчелы или хотя бы Пчелинцева! А ведь телефоны есть не у всех… Оставшихся дней мне не хватит, чтобы побывать даже у половины. Как и где мне искать? Бертран, я боюсь спать, я не хочу видеть твои глаза!.."

"…Бертран, скажи, как мне их найти?! За все то, что я сделал, я наказан так, как не накажет ни один суд. Смерть давно не пугает меня, но мне страшно, когда приходит время спать, мне страшно открывать глаза поутру. Потому что ночью приходишь ты, а утром я помню все. Подскажи, Бертран! Как мне искать их? Или хотя бы одного? Может, дело вовсе не в фамилии или имени? Тогда как я их узнаю? Скажи, Бертран! Дней моих осталось совсем мало, а сил уже нет совсем…"

"…Спасибо, Бертран! Я понял: ангел укажет дорогу; а когда я найду Пчелу, будет знак. Я найду этого ангела, чего бы мне это не стоило. Я найду…"

Здесь обрываются записи Ломтева. Из них понятно только то, что он кого-то и зачем-то очень искал. Причем, у разыскиваемых фамилия в той иной степени должна была быть по происхождению связана с голубем или пчелой. "Голубей" в нашей стране, действительно, много, о чем свидетельствует и подпись под этой статьей. А вот с пчелами хуже… Мы, наверное, так и не узнаем никогда, удалось ли Ломтеву найти кого-нибудь из этой парочки, и кто такой таинственный Бертран, не дававший ему спать по ночам. Тайну эту Ломтев-Слайс унес с собой навсегда. Впрочем, как подтвердил нам специалист-психиатр, скорее всего, эти записи свидетельствуют о наличии у преступника стойкого бреда – верного признака душевного заболевания…

"Оппозиционная газета" постарается держать своих читателей в курсе расследования по этому делу.

Маргарита Голуб

Отложив газету, Кузьма достал из ящика стола записную книжку, раскрыл ее на нужной странице и набрал номер. Ответили сразу: после первого же гудка голос в наушнике официально доложил:

– Григорович слушает!

– Здравствуй, Николай!

– Здравствуйте, – удивленно отозвался голос, и Кузьма пояснил: – Это Телюк.

– А – а, – уже веселее сказал Григорович, – давно не виделись. С тех пор еще как ты в газете работал… Я слышал, ты уже главный? Как дела?

– Нормально, – доложил Кузьма, хотя как раз нормального в его делах сейчас ничего не было, – а как ты?

– Что я? – голос Григоровича погрустнел. – К пенсии вот готовимся. У нас это быстро: выслужил срок – и гуляй!

– В каком ты звании?

– Подполковник.

Судя по всему, званием Григорович тоже не был доволен.

– А полковником быть хочешь?

На другом конце провода ненадолго замолчали. Потом Григорович деловито спросил:

– Это предложение?

– Именно! – подтвердил Кузьма. – Ты в курсе дела по убийству Ломтева?

– Еще как!

– Вечером, перед тем, как его убили, он был у меня. Рассказывал…

– Понял! – прервал его Григорович. – Остальное при встрече. Говори, как доехать…

Слушал Григорович замечательно. Не перебивал, не задавал вопросов; только склонив лысую голову, делал пометки в толстой записной книжке. Рассказывая, Кузьма время от времени бросал взгляд на лицо приятеля, каждый раз убеждаясь, как сильно тот сдал с тех пор, как они не виделись. Бледное лицо, длинный острый нос, глубоко сидящие в глазницах блеклые глаза, вокруг которых заметно просматривалась паутинка морщин. Они познакомились много лет назад, когда Коля, как его звали тогда между собой журналисты, стал пресс-секретарем Службы, организации, даже мимо здания которой раньше проходили со страхом. Коля демонстрировал образец демократических преобразований в своей системе: организовывал пресс-конференции с руководством, сам много и охотно встречался с журналистами, с готовностью откликался на их просьбы. Тогда между ним и Кузьмой, молодым сотрудником расцветающей новой газеты "День страны", установились добрые приятельские отношения, подкрепленные совместными походами по злачным местам. Единственное, чего избегал Кузьма во время таких загулов, были поездки к девочкам. Григорович, наоборот, считал девочек главным пунктом в меню, поэтому их неформальные встречи сами собой сошли на нет, но на деловых связях это не отразилось. Кузьма никогда не подводил приятеля: всегда давал его информацию только в заранее оговоренных рамках, а если нужно было организовать утечку в прессу без ссылки на источник, делал как нужно, хотя однажды это доставило ему серьезные неприятности. Несколько лет назад руководство организации, в которой служил Коля, поменялось, и новый начальник убрал чересчур дружески настроенного к журналистам пресс-секретаря.

Выслушав рассказ Кузьмы, Григорович задумчиво почесал ручкой лысину.

– Откровенно говоря, даже не знаю, как быть, – сказал, закрывая блокнот. – По крайней мере, вот так сразу сказать не могу.

– Почему? – удивился Кузьма.

– Потому что это, как сказал этот твой следователь Пыткин, профессионалы. Быстро мы их не найдем: наверняка, живут где-то на съемной квартире, а квартир таких в городе – тысячи. Приставим к тебе охрану – заметят и не подойдут. Еще и шлепнут издалека. Со зла.

Кузьме такая перспектива не понравилась.

– Они меня и так сегодня едва не шлепнули.

– Если бы хотели – сделали! – спокойно заметил Григорович. – Но пока у них есть хотя бы один шанс получить от тебя этот баул с деньгами, не тронут. Потом – да!

Это предположение понравилось Кузьме еще меньше.

– Надо посадить засаду здесь и у меня дома. И ждать, когда придут.

– Они не придут. Они тут уже были и все проверили. Кроме того, понимают, что наследили, поэтому будут сторожиться. Их можно только выманить. На то, что ищут.

– Давай поищем баул! – предложил Кузьма.

– А ты уверен, что он там?

– Нет.

– Вот и я "нет". Ломтев мог наплести что угодно – терять ему было нечего. А у тебя даже схемы нет.

– Я ее помню по памяти. Есть вырезки из газет, на некоторых – схема, где обнаружили тот инкассаторский фургон. Найти при желании будет не трудно.

– Если мы сейчас выйдем отсюда вдвоем, то искать будет бессмысленно. Наверняка кто-то из них следит за тобой издалека, поэтому они даже на баул не клюнут. Тем более, если организовать широкомасштабную операцию по поиску денег. У них, скорее всего, есть сообщник из наших: сумели же они войти именно в твою квартиру, хотя не знали, где ты живешь. Если тебя заберет машина – можно вычислить владельца по номеру. Не будет номера в общем списке – значит, машина спецслужб. Значит, не подойдут, значит, могут выстрелить издали.