Капитан Рубахин - Борис Баделин

Её домашние затеи с мебелью, бытовой аппаратурой и ещё каким-то модным хламом уже не вписывались в объёмы двухкомнатной квартиры и стали наводить на мысли о расширении жизненного пространства.

Виктор Семёнович выбил себе участок в престижном пригородном районе и начал потихоньку строить дом.

Накануне своего сорокалетия Светлана жёстко поставила перед мужем вопрос об иномарке, которую она уже успела выбрать в автосалоне.

Когда желанную модель подогнали к дому, Старовский чуть не взвыл от досады: машина была вызывающе красного цвета. То, что позволяла себе его Светка, уже невозможно было скрыть от посторонних глаз, более того – жизнь Старовских становилась предметом сплетен и подозрений.

Чтобы как-то легализовать доходы, Виктор Семёнович открыл в центре города небольшую аптеку, зарегистрировав её на имя жены. Светка уволилась из районного отдела образования, где много лет работала бухгалтером, и теперь нередко красовалась за аптечной стойкой рядом с невзрачной девушкой-провизором. Нужно заметить, что эта невзрачность стала для провизора решающим фактором при приёме на работу…

Особенно досаждало Виктору новое окружение супруги: куда-то исчезли жёны сослуживцев, с которыми они раньше в складчину отмечали все праздники, делились бедами и радостями, и нередко занимали друг у друга рубли до зарплаты. На смену им быстро пришли холёные, тупые во всём, кроме денег и интриг, жёны и подруги известных городских деятелей – коммерсантов и чиновников. Иногда дамочки мило меняли своё расположение к Светке на разнообразные услуги со стороны её мужа как милицейского начальника.

Старовского раздражали их неожиданные, как правило – глупые, просьбы, но некоторые из них приходилось исполнять, потому что жил он теперь в другой системе координат, новые связи жены могли быть и весьма полезными.

После Светкиного юбилея, в отместку за всё сразу, он несколько дней подряд изменял ей с дорогущей девочкой по вызову. Под видом командировки, скрывался с юной пассией на специально арендованной даче.

Никто бы не поверил, но таким образом Виктор Семёнович впервые потратил на свои личные нужды какие-то более-менее заметные деньги.

Получалось, что жить для себя ему действительно некогда. Он был и борцом с преступностью и преступником одновременно. Ни в одной из этих ролей нельзя было расслабляться ни на минуту, приходилось всё напряжённо просчитывать, руководить людьми, выстраивать сложные схемы взаимоотношений.

У Старовского временами элементарно сдавали нервы. На днях ему приснился сон, будто бежит он от пожара по какому-то тёмному, извилистому коридору, натыкается на неизвестных людей, зло их расталкивает, освобождая себе дорогу, и вдруг видит, что впереди у него тоже бушует пламя…

Проснувшись, он долго лежал с открытыми глазами и обнаружил заодно, что его Светка причмокивает во сне самым отвратительным образом.

Единственной отдушиной для Виктора Семёновича стала Оксана – та самая девочка по вызову, которую он сделал теперь своей секретаршей.

Переселившись в специально снятую Старовским квартиру, Оксана добросовестно изображает любовь и нежность, старательно мурлычет, принимая начальника-любовника, но не очень-то ему верится, что это безупречно сложенное природой юное женское существо согласится мурлыкать у него на плече без денег, которые он регулярно подкладывает ей в сумочку…

Милицейской полуроте при поддержке военных, предстояло прочесать горное село, где, по информации контрразведчиков, накануне спрятались до десятка боевиков. Военные оцепили село по периметру, перекрыли дороги, а милиционерам предстояло двигаться по улицам от дома к дому, заходя в каждый из них. В поддержку им военные дали старенькую БМД – боевую машину десанта.

Череду событий этого утра Рубахин, как ни пытался потом, не мог объяснить иначе, как непреодолимый злой рок.

Сержант – механик-водитель БМД, запрыгивая в машину, оскользнулся на мокрой броне и упал, матерясь и кряхтя от острой боли в ноге.

– Твою ж мать! – в сердцах воскликнул руководивший операцией майор Гагара, когда выяснилось, что нога у водителя сломана. – Кто ж тебя воевать учил, дитятко! И на х… мне теперь погремушка ваша, что толку от неё?

– Я могу сесть! – неожиданно заявил Финист. – Водил я эту коробочку.

Майор внимательно посмотрел на улыбающегося Соколова и скомандовал:

– Вперёд, орёл!

– Он у нас не орёл, он – сокол! – пошутил Рубахин.

– А мне вот по х… что он за птица, – проворчал довольный майор, – главное, чтобы он летать умел!

Как и Рубахин, срочную службу Финист отслужил в десантных войсках, и Василия нисколько не удивило внезапное желание друга покататься на БМД…

Они уже продвинулись до середины села, где улица выходила на площадь перед новой, похоже, недавно построенной, мечетью. «Бээмдэшка» Соколова, которая двигалась впереди, остановилась, поджидая, пока подтянутся пешие группы.

Как гром среди серого осеннего неба, ударил хлыстом по слуху резкий выстрел гранатомета. Василию, который находился с двумя бойцами метрах в ста пятидесяти, показалось, что тяжёлая машина на мгновение присела, и тут же последовал страшный хлопок изнутри – БМД вспыхнула, с гулом распуская яркие языки пламени, свитые с чёрным дымом в тугие жгуты.

– К бою! – передёргивая затвор автомата, закричал Рубахин и бросился к горящей машине, куда со всех сторон уже бежали бойцы других групп. С окраины села к месту взрыва рванул «ГАЗ-66» с армейской резервной группой. Послышались первые автоматные очереди…

Перестрелка продолжалась около часа. Военные подогнали ещё одну БМД, которая стала бить из пушки по окнам дома, где засели боевики, дом загорелся, и только тогда ответные очереди из него прекратились. Живых там, похоже, не осталось.

В машине, которую вёл Финист, тоже не осталось живых. Кумулятивная противотанковая граната, попадая в броню, прожигает её насквозь адской огненной струёй, – в тесной железной коробке при этом вспыхивает сразу всё, что может и не может гореть. Взрывается боезапас.

Рубахин, обезумевший от бессилия перед пламенем, какое-то время ещё метался вокруг БМД, страшно крыл матом, кричал кому-то, чтобы вызвали пожарных, хотя и знали все прекрасно, что никакие пожарники не приедут, пока не закончится стрельба, да и тушить выгорающую машину не было никакого смысла уже изначально.

Финист и трое армейских ребят внутри БМД умерли в один миг, и тут же тела их сгорели в общем погребальном костре, назначенном им военной судьбой…

Больше никто не стрелял.

Резко сникший Василий отошёл в сторону, сел под забором прямо на сырую землю и, запрокинув голову, неподвижно следил, как уносятся в небо и бесследно растворяются в облаках уже редеющие клубы дыма. На мгновение ему показалось, что там, в вышине, промелькнули острокрылые силуэты двух птиц, но сосредоточиться он не успел – его, протягивая руку, окликнул майор Гагара: