Моя пятнадцатая сказка - Елена Свительская

Он молча побежал за ней, чтобы не привлекать внимания. Она легко и грациозно уплывала прочь… И, хотя он убыстрял свой бег, а девушка шла совершенно спокойно, он никак не мог ее догнать…

Вот уже они покинули стены института, никем почему-то незамеченные… Такэру все еще не мог догнать ее… Вот они уже вырвались за пределы города… Он уже начал запыхаться, а она все так же невозмутимо плыла… Мужчина не заметил, куда исчезли ее нелепые кроссовки… Босая, она шла по лугу, не приминая травы… профессор запоздало понял, что это как-то не так… противоестественно… Разум понимал это, прекрасно понимал, но тело двигалось за ней, словно повязанное неведомым поводком… Вначале было желание вырваться, но оно угасало… с каждым мгновением становилось все меньше и меньше… слабее и слабее… стало тусклым… и растаяло, как дымка…

День уже истаял… небо окрасилось ярким закатом… Солнце становилось багровым и готово было вот-вот уже скрыться за гранью земли…

Девушка вдруг остановилась. И грациозным движением стянула с головы кепку. Мужчина замер, как завороженный. Налетевший откуда-то ветер подхватил длинные черные прямые пряди… Она стала медленно оборачиваться… Медленно… Медленно и грациозно… Вот обернулась, в облаке кружащихся волос и в сиянии садящегося солнца. На миг сияние уходящего светила ослепило его, а потом он четко увидел ее лицо… столь прекрасное лицо, что оно казалось сном…

— А звали ее Асанокоо, — красивым, мелодичным голосом произнесла незнакомка, — И, соответственно, повесть ее, печальную, о разбитом ее сердце, я назвала «Асанокоо-моногатари».

Ветер развевал ее волосы. По белоснежной коже покатилась слеза…

Танака Такэру растолкали на рассвете врач и полицейский. Вокруг шумело несколько десятков человек. Его на машине скорой помощи доставили в больницу, быстро обследовали. Вообще, не хотели отпускать сразу, мало ли чего, но он сбежал под предлогом необходимости читать лекции и сегодня. Профессор, все-таки.

В институте все было по-прежнему. Он пару раз спрашивал о новенькой, но наталкивался на недоуменные взгляды. После чего испугался и расспросы прекратил. В обеденном перерыве сидел в компьютерном классе, шурша информацией о сохранившихся произведениях периода Хэйан. Он, конечно, все их знал, но вдруг что новое нашли?.. Разумеется, «Асанокоо-моногатари» среди них не было.

Значит, ему вчера голову напекло. Так, что он вышел на луг у города, вдруг упал и провалялся в забытьи несколько часов. Хорошо, добрые люди нашли, вызвали помощь. Полицейский сказал, что то были хулиганы из средней школы, отъявленные янки. И хотя помощь человеку могла бы им зачесться и, если и не загладить их проступки, то хоть единственным светлым пятном лечь в их биографии, хранящиеся в милиции. Однако же от благодарности спасенного парни сбежали столь же резво, как обычно сбегали от заслуженного правосудия. Это навело защитника порядка на определенные подозрения, впрочем, Танака Такэру весьма убедительно отстоял честь юных хулиганов. Он помнил, что бредить начал еще во время лекций. А те парни просто его нашли. Если и возникают вопросы, так это что они забыли на лугу за городом, но это несущественно. В грязи, кстати, нашли чей-то ранец. Значит, янки что-то не поделили или проводили новую драку, то ли от скуки, то ли чтоб опять выделить самого достойного на роль главы. По словам полицейского, прежний глава этих янки недавно угодил в больницу, а хулиганье из соседнего района никогда не упускало возможность прослыть самыми крутыми. В общем, так сложилось, что очередная выходка малолетних хулиганов помогла человеку. Может, даже жизнь спасла… Он поищет этих парней, но позднее… Все-таки, благодарность — это святое, а долг обязательно следует вернуть, тем более, за спасенную жизнь.

Домой профессор пришел, будучи совершенно разбитым. С трудом снял ботинки. Сил хватило лишь, чтобы добраться до кровати.

Среди ночи его разбудил звонок. Молодой мужчина недоуменно сполз с кровати, открыл дверь.

Какая-то девушка рванулась к нему, крепко обняла, заплакав. Он торопливо включил свет. Да, это была его Акико. Она цеплялась за него, крепко-крепко, словно боялась потерять насовсем, навеки, если хоть на мгновение отпустит. И плакала… плакала… Такэру гладил ее по волосам… Запоздало сообразил закрыть входную дверь…

— Что случилось? — спросил мужчина наконец, — У тебя какая-то беда стряслась? Я могу хоть немного тебе помочь?

— Так… просто… — она некрасиво, но очень трогательно шмыгнула носом, — Мне вдруг страшно захотелось тебя увидеть…

Наревевшись, она заметила его помятый и замученный вид. Отправила в душ, а сама отправилась хозяйничать на кухне. Это, конечно, был его дом, но, в целом, он не возражал. Ее тихая возня на кухне его успокаивала… Он долго стоял под душем, не решаясь включить воду и вслушивался… Его женщина готовит на кухне… его женщина… для него… выходит, все у него как у нормальных людей! Просто голову напекло и примерещилось всякое… Ведь нет же в мире такой повести, «Асанокоо-моногатари»! И девушки Асанокоо, Утренний свет, тоже нет. И не было ее никогда.

Уже вымывшись и сытно наевшись, сидя на краешке кровати и сжимая ее мягкие плечи в своих объятиях, он спокойно рассказал ей о примерещившимся ему. Акико слушала его очень внимательно, ловя каждое слово и, кажется, впитывая их.

— Ведь не было же никакой незнакомой студентки вчера, верно? — спросил он наконец, смотря на нее и улыбаясь.

«Развей же его, любимая! Развей этот кошмарный сон!» — мысленно молил мужчина.

— Не было ее, — едва слышно сказала его женщина, не смотря на него.

— Не было ее, — повторил Такэру.

И расстроился. Незнакомка, казалось, опять появилась перед его глазами, в облаке развевающихся на ветру волос и сиянии заходящего солнца… Неужели, бред может быть столь прекрасным?..

Он проснулся ночью, сам не зная отчего. Мягкий свет луны падал через окно. Но силуэт Акико был скрыт в темноте… Нет, она стояла в комнате, у открытой балконной двери… Странно… Давно не спит?

Мужчин подвинул руку и нащупал теплое тело возле себя. Сердце его замерло… Какая-то женщина продолжала молча стоять у балкона, в профиль к нему…

Долго, мучительно долго, он молчал, потом соскользнул с кровати и ступил вперед. Незваная гостья выскользнула на балкон. Он бросился за ней.

Девушка сидела на ограждении балкона и беззаботно болтала ногами. Такэру бросился к ней, протянул руку, желая удержать ее. В какой миг она встала на ограждении, молодой мужчина не заметил. И вот он застыл перед ней, мучительно глотая слова и протягивая к ней руку. Она стояла, не качаясь, ровно, как на земле, и беззаботно смеялась. Прямые длинные черные волосы высыпались из-под кепки — и рассыпались по ее плечам. Длинные, черные, толстые, прямые, они то взметались вокруг нее, то опускались и были ей до пят. Черные глаза ее серьезно смотрели на него из-под тени козырька. Она смеялась, но глаза ее были серьезны. И вдруг она резко замолкла и отступила назад. И скрылась в пропасти ночной тишины. Без единого звука.

С отчаянным вскриком Такэру рванулся к ограждению, судорожно вцепился в него и потеряно взглянул с балкона вниз. Упавшая была в темной куртке и джинсах, но на асфальте почему-то белело светлое пятно. Девушка в длинных многослойных кимоно, перехваченных узким поясом, замерла на тротуаре. Крик ужаса вырвался у мужчины. Упавшая вдруг шевельнулась… и медленно поднялась. Она подняла голову, смотря вверх — и длинные черные волосы, тускло светившиеся в свете луны, густым и плотным покрывалом рассыпались по ее светлым одеждам. С мгновение она и Такэру смотрели друг на друга. Потом она вдруг легко оттолкнулась от земли и… взлетела. Полы просторных рукавов ее кимоно взметнулись как крылья… И она замерла в воздухе напротив балкона, улыбаясь, смотря на мужчину искрящимися весельем глазами, протянула ему руку. Он подался к ней, забыв, что под ними пропасть в семь этажей.