Система и личность - Антонио Менегетти

Как происходит рождение «Я»? Оно рождается в каждом благом действии, совершенном не по принуждению, а ради достижения экзистенциального успеха. Даже Ин-се может измениться, если логико-историческое «Я» сумеет достичь возрождения и раскрытия онто Ин-се. Этот опыт был пережит несколькими историческими персонажами, например Буддой, Христом, Магометом и Франциском Ассизским. Эти первоначально обычные люди достигли вершин сознания. Их идеи, тысячелетиями волновавшие миллионы людей, и сегодня способны стать мостом между бытием и становлением. Как же это произошло? Возможно, что на этих людей снизошло озарение от Духа или от Бога. Но как? Пройдя все броды и переправы, малое дитя превращается в откровение бытия и становится частью потока жизни, совпадает с ее главным импульсом: в этом и состоит высшее рождение «Я». Поэтому, если для большинства людей верны слова: «Ибо прах ты и в прах возвратишься»[43], – то к остальным применимо: «Вы – боги». Но как отличить «хорошего плотника» от «плохого»? Через осознание результата.

7.1.

Проблематика, связанная с ролью преподавателя, чрезвычайно обширна, и я не буду углубляться в нее. В большинстве случаев преподаватели представляют собой проявление репрессивного «Сверх-Я», входящего в категориальный аппарат бессознательного всех человеческих существ. Впоследствии ученики и все остальные возлагают вину на преподавателей, забывая, что эти люди были полностью порождены социальной системой.

Прежде чем попасть под влияние массмедиа, великих религий и еще значимого семейного воспитания, все человеческие дела фактически вершатся учителями – вождями знания (действительными или считающимися таковыми). Зачастую роль учителя, преподавателя или доцента приносит удовлетворение тому, кто обязан пересматривать, корректировать и аутентифицировать. Учитель считает своим долгом изменять других, но никогда – самого себя. Ошибку порождает то, что он учит пользоваться символами, с помощью которых происходит управление существованием, экономикой, социальной жизнью, но при этом забывает о главном – о необходимости изменения своего сознания, метанойи во благо самого себя.

7.2.

Кого считать учителем? Что должен делать учитель? Чему он должен учить? Не касаясь содержания обучения, я попытаюсь вызвать внутренний кризис у тех, кому по тем или иным причинам довелось стать учителем. Кто такой учитель? Во-первых, учитель (Maestro) – это трижды превосходящий других. Магистр (magister) на древнелатинском означает «в три раза больше»:

1) он знает то же, что и все;

2) он владеет знанием, обусловленным символами, то есть владеет техникой;

3) он знает, как связаны феноменология и бытие.

Другими словами, учитель наделен внутренней способностью, умением опосредовать бытие, высшую реальность сущего, в каждый момент и при любых обстоятельствах проявления его индивидуальности. Он может одновременно являться человеком опытным и мудрым, иметь дипломы или внешние знаки признания. Следовательно, под учителем я подразумеваю не ученого, не почтенного ректора или министра народного образования, не писателя или художника и им подобных. Во-первых, учитель – это тот, кто способен творить истину на трех вышеперечисленных уровнях, отчего он и является трижды превосходящим.

Учитель прожил множество ситуаций, но с их помощью породил и претворил себя самого в истину. Он выучил много моделей, но знает, что все они суть ценности прошлого и, следовательно, могут пригодиться для книжных теорий, но вовсе не для того, чтобы дать эффективное решение самоявленности стратегического момента существования. Богатый опыт научил его каждый раз постигать все заново, научил тому, что в прошлом нет таких правил, которые могли бы помочь ему обрести аутентичность в каждой новой ситуации.

Таким образом, его жизнь представляет собой некое непрерывное творение, он не может полностью полагаться на прошлый опыт, из которого может почерпнуть лишь технику, модуль – не более.

Во-вторых, учитель знает все человеческие роли, все возможные модели поведения, но внутренне не соблюдает ни одну из них.

В сущности, он «аморален», то есть находится вне морали. Если учитель хочет действительно троекратно превосходить других, то внутренне он должен абстрагироваться от того, что преподает, ему нельзя остановиться ни на одной роли, ни на одном пути, ни на одном символе. Он всегда должен быть готов в собственной самоявленности ответить на непрерывный поток самодвижения экзистенции. Каждый раз, когда жизнь требует, призывает его, он откликается: «Вот он я», – и у него нет времени задумываться над тем, соответствует ли это его прежним высказываниям и делам или словам и деяниям праотцов. Он чувствует внутри себя голос жизни: «Я – твой отец и сын, твоя мать и учитель, я – твоя реальность, я – всего-навсего твоя истина и здесь, сейчас порождаю тебя».

При этом у учителя нет никаких охранных грамот. Ему некого просить, не от кого требовать понимания, он – один перед лицом этой жизни, правил которой для общества пока не существует. Это ему предстоит установить новые границы, новые модели, новые тропы, по которым затем пойдут другие. Выступая посредником смысла, он должен уметь опосредовать бытие в историческом в той мере, в какой история может допустить великое, уже переживаемое им в себе. И хотя его глубинная суть находится вне морали, по отношению к истории, институтам, другим людям он всегда высоко нравственен; более того, учитель ревностно соблюдает установленные обществом правила, способствует их поддержанию, исподволь, постепенно готовя их обновление для развития бытия в жизни. Однако в своей глубинной основе он всегда находится вне того, что преподает другим.

Внешне учитель кажется самым закоренелым консерватором; внутренне – это постоянная революция в действии. Ему нет нужды выступать против кого бы то ни было; видя, что многие люди жаждут жизни, он находит новые исторические модели, прокладывает новые пути, направляя к лучшей, более полной жизни этих многих. Такое его поведение вызвано не добротой, не любовью к людям, а тем, что, являя собой сознательную феноменологию разума жизни, он, в силу потребности той жизни, которой живет внутри, должен вносить разумную форму в историю.

Учителя не может породить институт, как, впрочем, и верность букве, кодексу или договору, которые могут дать лишь прекрасного судью, судебного чиновника, но не учителя.

Человечеству необходимы учителя, без них оно просто прекратило бы свое существование. Учитель, однако, не обязательно является известной и знакомой всем личностью, он всего лишь совершает свой путь там, где есть бытие, и отсутствует в том, где нет бытия. Учитель может быть простым врачом, литератором, психотерапевтом. Это богатство, всегда остающееся невидимым.