Гордое сердце - Эдит Лэйтон

Камердинер мрачно слушал, пока она описывала состояние здоровья графа и повторяла все предупреждения доктора. Потом начала объяснять:

— Вы привезли столько разных вещей, что хватило бы на семью из восьми человек. Я уверена, что лорд Драммонд будет вам благодарен, но воспользоваться привезенным он здесь не сможет. Вы сами видите, что в доме нет ни дюйма пустого места. — Она взмахнула рукой. — Но доктор предложил, чтобы вы остановились у него. Там милый дом, хотя тоже небольшой. В деревне нет больших домов. Даже у него не хватит места для пяти человек, поэтому я советую вашим… друзьям вернуться в Лондон и прихватить с собой большую часть багажа. — Александра подождала ответа слуги. Поскольку тот молчал, у нее сложилось впечатление, что она могла бы ждать целый год. — Простите, — с нотками отчаяния сказала девушка. — Вы, должно быть, проделали долгое, утомительное путешествие. Но ваш хозяин выздоравливает. А здесь совсем нет свободного места.

Граймз подождал, не будет ли продолжения. Затем невозмутимо поблагодарил ее и отправился наверх, в спальню хозяина. Александра осталась с другими слугами. Возница, не спускаясь на землю, с опаской посматривал на нее. Два лакея спешились и стояли возле своих лошадей, они были покрыты пылью и выглядели уставшими.

— На кухне хватает места только для двоих человек, — сказала им девушка, — вы можете заходить по очереди. У нас есть сидр, чай и пирожки.

Теперь слуги выглядели еще и смущенными. Миссис Тук сложила руки на животе.

— Вещи можно пока оставить здесь, — четким и твердым голосом сказала она приезжим. — Привяжите лошадей около конюшни или отпустите их пастись на поле. Сено и вода там есть, а вот места в конюшне для них нет. Потом можете накачать воды насосом и помыться, а я принесу вам немного перекусить.

— Да, мэм! — Лакеи одновременно кивнули и с облегчением отправились выполнять ее приказания.

— Они служат аристократу, — объясняла миссис Тук Александре, когда обе дамы пошли назад. — Поэтому привыкли, чтобы им говорили, что делать, и боятся выполнить что-нибудь неправильно. Мы спросим у его сиятельства, как с ними поступить, но пока им нужны указания.

— Да, понятно, — сконфуженно призналась Александра. — Есть много таких вещей, о которых не прочитаешь в книгах. Мистер Гаскойн все знал об этикете, но никогда не общался с людьми высокого класса.

— Нет, общался, — не согласилась миссис Тук. — И с их сыновьями тоже, хотя неудачно. Я уверена, что он знал очень много. Простите меня за эти слова, но ему никогда не удавалось достичь понимания с людьми любого класса, высокого или низкого. Вот почему вам пришлось поселиться здесь, не правда ли?

Александра печально кивнула.

— Действительно. Ему никогда не нравились аристократы. Отец говорил, что кровь — не показатель силы характера, хотя благородные господа считают иначе. Ему и средний класс был не по душе. Он говорил: «Деньги не делают человека, хотя человек обычно считает, что делают». Это одна из его любимых шуток. И еще он всегда говорил, что крестьянин есть крестьянин и такому горю ничем не поможешь, — добавила девушка с несчастным видом, а миссис Тук нахмурилась.

— Значит, он одобрял только?..

— Самого себя. И своих друзей, — ответила Александра. — Но несмотря на это, мистер Гаскойн все-таки был отзывчивым человеком. Я не жалуюсь. Это было бы неблагодарностью с моей стороны. — И она задумчиво продолжала: — Наверное, он говорил одно, а поступал по-другому. Как мистер Бейли, хозяин магазина в городе. Он утверждает, что не любит детей, но когда мальчики покупают для меня бакалейные товары, то дома среди покупок всегда обнаруживают конфеты.

— Мистер Бейли на самом деле терпеть не может детей. Эти конфеты нужны, чтобы завоевать ваше расположение, — сказала миссис Тук.

— Нет, — улыбнулась Александра. — Он ведь почти такой же старый, как был мистер Гаскойн.

— Да, — отвечала ей соседка, — он в том возрасте, когда мужчина надеется, что за бесплатные конфеты ему подарят улыбку, тем более что больше ему и предложить-то нечего.

Александра удивленно посмотрела на компаньонку.

— Надо же! Мистер Бейли никогда мне слова не сказав чтобы я могла подумать что-то двусмысленное.

— Говорил, говорил, но вы их мудро не расслышали. Ну и хорошо, — сказала миссис Тук. — Он слишком стар для тебя.

Александра рассмеялась и отправилась готовить угощение для нежданных гостей.

— Нет, — сказала Александра подчеркнуто спокойно, борясь с нелепым желанием расплакаться, — благодарю вас. В этом нет необходимости. Это абсурдно!

Мальчики были разочарованы. Миссис Тук казалась задумчивой. Доктор нахмурился. Драмм с сочувствием смотрел на девушку.

— Пожалуйста, поймите меня, — сказал он. — Я не хочу вас обидеть. Но я ленивое, самовлюбленное существо. Все, чего я прошу, — не могли бы вы хотя бы не отказываться сразу? Это внесет в мою жизнь такое приятное разнообразие, — жалостливо добавил он. — Я столько мучился, мне доставит радость сделать что-нибудь полезное.

Александра сжала зубы. Драмм не из тех, кто жалеет себя. Он просто развлекается, смеется над ней.

— Не могу понять, какой от этого вред, — продолжал граф.

— Что за нелепость, — твердила девушка. — У вас теперь будет слуга. Нет никакой необходимости, чтобы два ваших лакея оставались здесь. Слуги в деревенском доме? — Ее голос зазвучал слишком высоко, и, услышав в нем резкие нотки, она глубоко вздохнула.

— Не в доме, — мягко поправил он. — В сарае.

— Пусть в сарае, — стараясь успокоиться, ответила Александра. — Все равно глупо, и не говорите, что они нужны для ухода за лошадьми, — горячо добавила она, — потому что без них здесь бы не было столько лошадей. Послушайте, милорд. Вы отправляете кареты назад в Лондон, а я предлагаю вам поступить так же с конюхами.

— Они будут лакеями, — сказал граф.

— Конюхи, лакеи, какая разница! — взорвалась Александра. — Это еще два человека и две лошади. Трое слуг для вас одного? Здесь нет больше места для скотины или людей, и, по-моему, верх нелепости и самонадеянности предлагать, чтобы ваши люди построили сарай, где они могли бы жить!

Она услышала, как кто-то в комнате охнул, и совсем сжалась.

— Верхом навязчивости — может быть, — вкрадчиво продолжал граф. — Но самонадеянность? Я никак этого не хотел. Мне придется оставаться здесь еще несколько недель. Наверняка расширение вашего сарая — не такое уж плохое дело? Я же не прошу разрешения достраивать ваш дом, он и так очарователен. Кроме того, — добавил он, — стук молотков вызвал бы у меня головную боль, и, конечно, доктор не одобрил бы этого. Но перестроить сарай? Эти люди были когда-то моими собратьями по оружию. Мы разбивали лагерь там, где нужно, но в деревне палатки смотрелись бы не к месту. Мои слуги находчивы и изобретательны. Уже сделаны все замеры, и мы начертили план. Все, что им требуется, — это материалы. Они сделают сарай вдвое больше всего за несколько дней. Еще один день — и соорудят себе прочные койки. Получится, что им есть где спать, так же как и мистеру Граймзу. Значит, нам не придется стеснять доктора, — пояснил он. — Кроме того, вам больше не надо будет подавать и приносить мне все, что требуется, я буду справляться сам. А когда уеду, то оставлю после себя нечто большее, чем грязное постельное белье. Что в этом плохого?