Остров Безымянный - Юрий Александрович Корытин
Шрифт:
Интервал:
У меня на этот счёт имеется собственная теория, основанная на личном опыте, и последнее утверждение показалось мне чересчур категоричным:
– Трезвенникам не понять алкоголика. Это можно сделать, только побывав в его шкуре.
– Вы хотите сказать, что примеряли эту шкуру?
Свой вопрос Маргарита Ивановна сопроводила недоверчивой улыбкой, заранее предчувствуя мой ответ. Для большей убедительности я выдержал долгую паузу и только после неё ответил:
– Да. Но сначала надо разобраться, кого считать алкоголиком.
– По этому поводу существуют разные мнения.
– На мой взгляд, критерий только один – непреодолимая тяга к спиртному. Человек может быть сильно пьющим, но лишь в том случае, если он испытывает непреодолимую тягу к выпивке, он должен считаться алкоголиком.
Маргарита Ивановна перестала улыбаться, но скептицизм в её взгляде только усилился. Впрочем, её следующий вопрос свидетельствовал о том, что она следит за моей логикой.
– Но тогда необходимо пояснить, что Вы называете «непреодолимой тягой к спиртному»? Почему у одних она есть, а у других нет?
– Дело в том, что у разных людей организм по-разному реагирует на алкоголь. Говоря языком Вашей профессии, у людей разный метаболизм. Одни испытывают обычное опьянение, симптомы которого всем известны, и я Вам не стану про них рассказывать. Но некоторые, приняв уже небольшую дозу спиртного, впадают в эйфорическое состояние, ощущают огромный эмоциональный подъём, всезаполняющее чувство счастья, восторга, беспричинной радости.
Я увлёкся, излагая свою теорию. Моё красноречие объяснялось тем, что тема была мне слишком хорошо знакома. Но моя собеседница продолжала относиться к моим словам с недоверием:
– Я боюсь, что состояние, которое Вы описываете, очень трудно диагностировать.
– Не так трудно, как может показаться. Понаблюдайте за реакцией алкоголиков на первую-вторую рюмку, и Вы увидите эйфорию на их лицах. Большинство при этом возбуждаются, другие, наоборот, испытывают тихую радость, но суть одна – их организм гипертрофированным образом реагирует на спиртное. Вот эта физиологическая особенность некоторых людей и рождает у них непреодолимое стремление снова и снова испытывать это восхитительное чувство эйфории. В итоге появляется зависимость, по сути, наркотическая, вот её я и называю непреодолимой тягой к алкоголю. Так вот, почему я говорю об этой проблеме со знанием дела, так это потому, что сам раньше испытывал патологическую, эйфорическую реакцию на спиртное и, как следствие, непреодолимую тягу к алкогольному опьянению.
– Но может быть, Вас следовало считать просто пьющим мужчиной, но не алкоголиком? – Теперь лицо Маргариты Ивановны выражало пристальное внимание. Кроме профессионального у неё наверняка присутствовал ещё и личный интерес.
– Если исходить из моего критерия, я был именно алкоголиком. Приходится признать, как говорят, «клинический факт», хотя кому это приятно? Это не значит, что я пил с утра до вечера, даже запоев не было – всё-таки у меня много времени и сил отнимала учёба в институте, к тому же я ещё подрабатывал, да и друзья, к счастью, были малопьющими. Но сильная алкогольная зависимость всё равно имела место. Эйфорию после принятия «на грудь» определённой дозы я воспринимал как высшее на свете наслаждение, блаженство, ради которого можно было пренебречь многими, если не всеми, обязательствами. Что бы я ни делал, в подсознании, а может, и в сознании постоянно присутствовала мысль, что настоящее счастье – именно так! – возможно только после того, как примешь определённую «дозу». Если же моё стремление «получить кайф» слишком долго не находило удовлетворения, я впадал в депрессию. Наваливалась тоска, было такое чувство, что настоящая жизнь проходит мимо меня, а я попусту теряю время, которое мог бы потратить на пьяное веселье. В питейной компании с друзьями у меня дрожали не только руки, колотилось всё внутри в предвкушении: «Когда же, ну когда начнут разливать?!». Это – к вопросу о силе воли. Очень трудно, почти невозможно для любого человека противостоять искушению, если весь мир сузился до размеров бутылки, а из всех желаний самое навязчивое – напиться.
Я вновь переживал забытые ощущения, с некоторым удивлением вспоминая себя того, прежнего. Маргарита Ивановна глубоко задумалась о чём-то своём.
– В чём-то Вы правы. Наши мужчины почти поголовно пьющие – жизнь заставляет! Здесь, на острове, всё против человека – и природа, и условия существования. Сказывается оторванность от цивилизации. Мы все тут зависим от случайностей и внешних обстоятельств, которым на острове противостоять гораздо сложнее, чем на материке – от политики государства, от нормальной работы рыбозавода, от состояния здоровья, наконец. Женщинам, видно, легче переносить постоянный психологический стресс, а вот мужчинам необходима разрядка, поэтому они и выпивают. Пьют-то почти все, но спиваются считанные единицы! То состояние, которое Вы описываете, я знаю по своему мужу. Но тогда получается, если он был не в силах самостоятельно справиться со своей тягой к спиртному, то был заведомо обречён?
– Без помощи извне, со стороны наркологов, скорее всего, да. Единственный шанс закоренелого алкоголика заключается в том, чтобы «сдаться» врачам. Но для осознания этого факта у многих уже не хватает остатков здравого смысла, а для принятия единственно правильного решения – здесь я с Вами согласен – силы воли.
Перекись водорода сильно обжигала мои ссадины и царапины, но разговор помогал переносить боль.
– Слишком беспросветная картина, – заметила Маргарита Ивановна.
– Не слишком. Случаются исключения. Вот мне, например, повезло, со временем я освободился от своей зависимости.
– Что же сыграло здесь роль? Психология?
– Вы не поняли! Не психология, психология здесь абсолютно не при чём. Изменилась физиология, реакция на алкоголь. Я понятия не имею, что произошло в моём организме, но я перестал впадать в эйфорическое состояние, будучи в подпитии. Прошло уже несколько лет, как я освободился от алкогольной зависимости. Иной раз мне хочется выпить, и я никогда себе в этом не отказываю. Случается, даже крепко напиваюсь. Но теперь я абсолютно уверен, что никогда не сопьюсь. Не потому, что у меня окрепла сила воли, а потому, что не впадаю в эйфорию после рюмки водки.
Эх, жалко Полины здесь нет! Красноречие из меня так и пёрло.
– Так что такого могло произойти в метаболизме, что столь радикально изменило Ваши реакции? – В конце концов у моей собеседницы верх одержал чисто профессиональный интерес.
– Не знаю. Наверно, всё дело в каком-то ферменте, которого раньше у меня было мало, а потом стало больше. Многие презирают конченых алкоголиков, относятся к ним с высокомерием и брезгливостью. – Говоря это, я мысленно представлял Валерку, встреченного нами с Вадимом возле заводской котельной, но мог бы представить и кого-то другого. – Если бы их порок проистекал из недостатка силы воли, такая
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!