Убивец магов. Калибр 9 мм - Григорий Шаргородский

Из распадка между холмами послышались сердитые вопли бандитов — обман раскрыт, но также это означало, что небольшая фора у него все же есть.

Добежав до дороги, Андрей даже не стал притормаживать, а со всей доступной ему скоростью выскочил на поросшую травой колею и помчался прочь от бандитской деревни и всех ее чокнутых обитателей.

Всей его спортивной подготовки и ресурсов тела хватило на двадцать минут бега, часто переходящего в быструю ходьбу. Он не знал, как далеко ему удалось уйти. Ранец, который в спешке надел кое-как, сильно осложнял передвижение, но остановиться даже на секунду, чтобы перетянуть ремни, было попросту страшно. Несмотря на то что Андрей шел к самоубийственной цели, его молодое тело хотело жить и не желало получить пулю в спину. В связи с этим трусливый организм накачивал его убойным коктейлем природных и экологически чистых химикатов покруче любой фармацевтической фабрики.

Андрей не знал, как далеко ему удалось уйти, но это было уже не суть важно — силы закончились.

«Все!» — подумал он и рухнул прямо на дорогу. Остатка сил едва хватило, чтобы переползти в кусты. Как ни странно, позиция оказалась удобной. Дорога в этом месте делала небольшой изгиб, так что пространство просматривалось метров на пятьдесят. Сам же беглец был надежно укрыт кустами.

Место было идеальным для засады, но ему все же пришлось немного сместиться вправо. После бега Корчак пришел в себя, и шок от первого в его жизни убийства тут же напомнил о себе — желудок с солидным опозданием выдал положенную реакцию.

Не желая лежать в собственном полупереваренном обеде, Андрей сместился еще на два метра и только после этого немного успокоился. Сев, он сбросил ненавистный рюкзак и начал осматривать трофеи.

Как называлось доставшееся в бою ружье, он не знал — в играх такого не попадалось. Впрочем, принцип работы любого подобного оружия был одинаков, поэтому Андрей быстро проверил наличие двух патронов в стволе, а затем лег на живот и, выставив ствол ружья между ветками, стал напряженно ждать погони.

Ночь уже полностью вступила в свои права, а преследователи так и не показались. Андрей решил, что дальше ждать бессмысленно, и приступил к подсчету потерь и прибылей. Практически все содержимое мусорного пакета чудом уцелело, включая коробки с лампочками и батарейками. Налобный фонарь хранился в поясной сумке, поэтому подготовка светового оборудования заняла пару секунд.

В разделе прихода значились охотничье ружье с вертикально расположенными стволами разного калибра и порезанный пояс-патронташ, полностью забитый патронами двенадцатого и шестнадцатого калибров. В общей сложности боезапас Андрея насчитывал десять патронов с жаканами, пять с крупной дробью и три с мелкой. Что же касается потерь, то, как он и предполагал, шальная пуля пробила стенку рюкзака, затем банку с тушенкой и застряла в корпусе «сто третьего». «Винторез» остался невредим.

Сидеть на одном месте посреди ночи не было ни смысла, ни желания, как и ночевать рядом с бандитской деревней, поэтому Корчак наскоро собрался и вышел на дорогу. Впереди его ждал путь длиной в сорок километров, что теоретически должно было занять два дня. Через два дня он достигнет промежуточной цели своего похода и начнет подготовку к следующему этапу. О том, куда и зачем он идет, Андрей старался не думать — есть цель, значит, есть ради чего жить. Идея убить таинственную сирену была не проявлением смелости — это скорее защитный инстинкт или даже трусость. Бесконечное метание в попытке устроить свою жизнь настолько утомило его, что начинать все сначала сил уже не было. Поэтому далекая цель, несмотря на все трудности, давала повод не думать о будущем, а крамольная мысль, что в конце похода его ждет смерть, напрочь лишала поводов для беспокойства. Андрей даже задумался о здравости своего рассудка, но мысли об этом не пугали: «Псих — ну и ладно».

Несмотря на все планы, реальность, как обычно, внесла свои коррективы — расчетные два дня на самом деле обернулись незапланированными тремя. Ровно через сутки после погони погода словно взбесилась. Царившая до этого сухая и даже теплая осень превратилась в дождливое и промозглое безумие.

Под вечер первого дня Корчак увидел в просвете листьев грозовые тучи. Мелькнула здравая мысль, что пора делать навес из плащ-палатки, но он отогнал ее как незначительную. Через десять минут с неба рухнул водопад. Пока Андрей снимал рюкзак и доставал плащ-палатку, дождь успел намочить практически все вещи, несмотря на густой массив листьев над головой.

Дождь лил не переставая, лишь иногда переходя в мелкий и моросящий. Так сильно Андрей не мерз никогда. Останавливаться на ночевку в грязи было глупо, и дневной переход превратился в суточный, с небольшими привалами на отдых и еду.

Ноги скользили по раскисшей дороге, и Корчак ненавидел все: себя, эльфов, русскую погоду, такие же русские, поэтому трижды проклятые, дороги и весь этот поганый мир. Каждый шаг давался с трудом, противная грязь липла на ботинки, штаны и полы длинной плащ-палатки, а дождь все время норовил пробраться внутрь обуви. Сырость лезла в малейшие щели, словно подозревала, что еще не все белье Андрея пропитано водой. Если верить карте, до ближайшей деревни оставалось немного, но ему уже казалось, что этот путь пережить не получится.

Деревня называлась Иванкино и на карте была обозначена неровным квадратиком. На этом полезная информация о населенном пункте исчерпывалась. Иванкино представляло собой забытое Богом поселение, которое под осенним дождем смотрелось совершенно жалким. Несколько десятков домов стояли двумя короткими улицами, только в окнах некоторых из них горел свет. Сил Андрея хватило только на то, чтобы добрести до ближайшего дома и постучаться кулаком в калитку.

— Эй, хозяева, есть кто дома?

Ответом на призыв гостя была тишина. Не было ни собачьего лая, ни малейшего движения в самом доме.

Открыв незапертую калитку, он пересек заросший травой двор и постучал в дверь дома.

— Есть кто дома, говорю?

Тишина. Андрей толкнул дверь, и она со скрипом открылась. Подсвечивая путь налобным фонариком, он удобнее перехватил ружье и шагнул внутрь. Конечно, заходить в чужой дом с оружием наперевес было не очень вежливо, но печальный опыт общения с сельскими жителями научил осторожности. Ну а если хозяева окажутся нормальными, то можно и извиниться.

Однако извиняться не пришлось — дом пустовал, и, судя по состоянию, уже давно. Наконец-то уйдя из-под сводящего с ума дождя, он почувствовал настоящее блаженство. Но длилось это недолго. В покинутом доме гуляли сквозняки, и через несколько минут Андрей начал чихать.

«Так и до воспаления легких недалеко», — подумал он и тут же обозвал себя идиотом.

Быстро распаковал рюкзак и, сняв с себя все мокрое, вытерся сухим бельем. На относительно сухое тело легло термобелье — жизнь стала веселее. Разбросанный по дому деревянный хлам дал возможность растопить печку. Печь была не стандартной русской, а сделанной в виде длинной лежанки с квадратной чугунной плитой над топкой. С растопкой пришлось помучиться, но в результате получасовых манипуляций в трубе ободряюще загудело, в топке заплясал веселый огонь. Развесив на начавшей нагреваться лежанке мокрую одежду, Андрей подтянул поближе старую металлическую кровать и завалился на порванный матрас. Избитые ноги наконец-то получили отдых. Тепло от лежанки постепенно согревало озябшее тело, но недостаточно быстро, и Корчака начал бить озноб.