Королевы Привоза - Ирина Лобусова

Ни одна власть, бывшая в городе, не смогла уничтожить, очистить Привоз – эту человеческую клоаку. Это было самое вонючее место. И если забредал случайно на эту окраину приличный человек, то потом несколько часов подряд мучился от отвращения, от непреходящего чувства тошноты, не в силах проглотить ни куска пищи, ни сделать глотка воды – настолько сильными были пережитые эмоции.

Эти люди, опустившиеся на самое социальное дно, напоминали животных. И даже местные уголовники, члены уличных банд, брезговали принимать их в свои ряды, потому что, утратив все крупицы сознания и человеческого достоинства, они могли подвести в самый важный момент. Такое существо в рядах уличной банды в любой ситуации можно было считать неразорвавшейся бомбой, и ясно, что никакому главарю это не надо было.

Единственные, кто рисковал находиться рядом с человеческой свалкой, были жадные крестьяне, торгующие с подвод. Жадность всегда присутствовала в крестьянской крови. Не желая платить за места на самом Привозе (к примеру, за дощатый стол) и не зная знаменитой одесской пословицы «Жадность фраера сгубила», они становились рядом со свалкой, рискуя быть ограбленными, зараженными какой-нибудь гадостью или даже убитыми.

Главной мерой предосторожности было то, что в подводу набивалось до 10 человек, и лишь такая многочисленность торговцев отпугивала потенциальных нападающих.

В тот воскресный день место возле свалки, как обычно, было занято подводами, привезшими товар в Одессу. Было около четырех утра. В этот час угомонились все – и крестьяне с неплохой дневной выручкой, и босяки на свалке, полночи распивавшие свое пойло и горланящие блатные песни, исчезли и редкие прохожие, возвращавшиеся с ночных похождений и, чтобы сократить путь, рискнувшие пробежать мимо опасного места.

Было холодно. Над землей, чуть согретой лучами дневного весеннего солнца, поднимался дымчатый пар – свидетельство ночных холодов. Воздух в Одессе всегда был влажным. Разогретая дневным теплом, ночью влага поднималась в воздух, выходила на землю, как туман. И казалось, что все, находящееся на земле, покрыто дымчатым, сизым покрывалом.

Откинув снизу рогожу, внизу, под подводой, спали вперемешку все, кто привез в город товар, наверху, на самом товаре, для охраны оставляя самых отчаянных. От одной из подвод отделилась кряжистая фигура, закутанная в потертый тулуп, и направилась к куче мусорных отходов на самой границе свалки. Чуть зайдя за мусорную кучу, фигура принялась справлять малую нужду, в полусонном состоянии не глядя по сторонам и не замечая, как к куче мусора подошел шелудивый уличный старый пес, хромающий на заднюю лапу. При виде человека он издал гортанный, словно предупреждающий рык и отскочил в сторону, припадая на больную ногу.

– А чтоб тебя, тьфу ты! – замахнулся мужичонка на пса кулаком и, поплотней застегнув тулуп, собрался было бежать обратно к подводе, как вдруг…

Вдруг он увидел под кучей гниющих овощей что-то неестественно белое. Встретившись с человеком взглядом, пес, который все же не убежал, вдруг запрокинул голову вверх и утробно завыл страшным глухим воем, от которого по человеческой коже тут же побежали ледяные мурашки.

– Изыди, сатана! – Мужичонка перекрестился дрожащей рукой. Но любопытство – бич и движущая сила абсолютно всех сословий людей – все-таки заставило его двинуться вперед. Ногой он откинул отбросы, чтобы посмотреть, что за странный предмет находится в мусорной куче. Пес продолжал выть. Нагнувшись, мужичонка потянул предмет рукой – тот был твердый, неестественно ледяной на ощупь и достаточно тяжелый – чтобы его вытащить, потребовалось какое-то время.

И когда он вытащил на свет из кучи мусорных отходов то, за что уцепился, вопль его был слышен далеко, а старый пес, подскочив, бросился наутек со всех ног, забыв про больную лапу. Обитатели подвод вскочили, потирая сонные глаза, спросонок не понимая, что происходит.

Из кучи мусорных отходов мужичонка вытащил человеческую ногу. Переломанная в нескольких местах, как нога тряпичной или восковой куклы, она производила настолько страшное впечатление, что в первый момент даже трудно было понять, что произошло. В этом было что-то настолько жуткое, что даже обитатели свалки казались не столь пугающими. Особенно на рассвете, когда землю покрывал сизый туман, и все плавало вокруг в пугающей серой дымке…

Представители власти из большевиков-григорьевцев прибыли лишь к полудню. Судебный медик отвез ногу в анатомический театр, пообещав прислать письменные результаты осмотра.

Солдаты принялись осматривать всю свалку, для чего оцепили ее. Очень скоро еще в двух мусорных кучах обнаружили вторую ногу и остатки разрезанного на куски туловища.

Ситуация становилась серьезной. Было вызвано подкрепление. Обыск свалки продолжался до вечера. Стало темнеть. Бродяги зажгли костры. Солдаты продолжали обыскивать свалку, гоняя босяков с куч мусора.

Но самая страшная находка ждала полицейского следователя и проводящих обыск солдат в конце свалки, в самом отдаленном месте, где, тем не менее, горел костер, вокруг которого расселись несколько бродяг самого отвратительного вида. Когда солдаты подошли ближе, стало ясно, что бродяги что-то готовят на огне. Отчетливо чувствовался сладковатый запах жареного мяса.

Солдаты придвинулись вплотную и увидели, что на костре, нанизанные на самодельный вертел, жарились куски мяса, по форме напоминающие… женскую грудь. А один из бродяг, сидевших ближе всего к костру, обгладывал… человеческую руку.

Очевидцы потом рассказывали, что один из солдат-григорьевцев, совсем еще молоденький паренек, стал терять сознание, но его быстро подхватили стоявшие сзади.

Следствие проводить никто не стал. Бродяг, лакомившихся жареной человечиной, отвели в сторону и расстреляли без суда и следствия. Потом определили, что части трупа, найденные на свалке, принадлежат молодой женщине. Но остальные части тела так и не нашли.

По городу поползли страшные слухи. В убийствах почему-то обвинили бандитов с Молдаванки, промышляющих на Привозе. Масла в огонь подлил кто-то из солдат, брякнувших, что женщину явно убили на Привозе и что нужно искать место (лавку или стол), где разрубили труп и где могли остаться следы крови.

На Привозе тут же сформировали отряды самообороны, которые вместе с солдатами атамана Григорьева принялись заходить в каждый магазин, в каждую лавку, осматривать каждый стол. Привоз охватила самая настоящая паника. Никто не помнил, чтобы когда-либо здесь случались такие жуткие находки. И люди мучились страшным вопросом: кто убил, а главное – за что. Ответов не было, оставалось только, ради собственного спокойствия, обшаривать магазины, лавки и со странной, болезненной подозрительностью смотреть на всех.

Васька Черняк, грузчик с Привоза, которому с каждым месяцем давали все меньше работы из-за его беспробудного пьянства, проснулся в куче гниющих капустных отбросов в самом отвратительном расположении духа. Деньги кончились еще несколько месяцев назад, а в последние дни бывшие друзья почему-то стали отказываться поить его в долг. Воровать тоже не получалось. В маленьком кабачке на Запорожской Васька попытался отобрать кошелек у какого-то подгулявшего фраера. Но фраер был не так прост: ухватив Ваську за руку, он позвал своих друзей, и те так намяли ему бока, что он еле-еле унес ноги. Но неприятности на том не закончились.