Спасти нельзя оставить. Сбежавшая невеста - Вера Чиркова

Маг смолк, уставившись в стекло, по которому стремительно скатывались дождевые капли.

– Ну… – не выдержала молчания Леаттия, – вылечил ты мальчика?

– Вылечил, – сухо отозвался Джар и нехотя добавил: – Просидел с ним всю ночь. А на рассвете к хижине пришли магистры цитадели и забрали у меня защитный амулет и белый балахон.

– Они были не правы, – расстроилась Леа. – Нужно же разобраться.

– Белые никогда не разбираются и никого не судят. Просто не пускают к себе тех, кто не может жить по их законам, – так же сухо пояснил маг и сменил тему: – Мы подъезжаем к небольшому селу, тут есть постоялый двор. Можно переждать непогоду, а утром выехать пораньше.

– Делай так, как считаешь правильным, – немедленно отозвалась графиня. – Я в этом ничего не понимаю.

– Тогда второй вопрос. По свободным землям мы ходим без личин, и все знают это правило. Ты не испугаешься, если я сниму морок и стану другим человеком?

– После того как Каденис оказался главой темной гильдии, я уже никого не испугаюсь, – буркнула Леа и запоздало насторожилась, припомнив, как много сюрпризов скрывают темные маги.

– Каденис тоже ходил по герцогству в личине, – небрежно отозвался Джарвис и медленно обернулся.

Наверное, чтобы дать ей время привыкнуть, успела подумать беглянка, потрясенно рассматривая сидящего перед ней мужчину и с досадой понимая, что скрыть изумление не удастся, как ни старайся.

Узнать спутника оказалось нелегко: из черноволосого бородача неизвестного возраста он неожиданно превратился в довольно молодого и привлекательного блондина с гладко выбритым волевым подбородком.

И только теперь, изучая истинный облик своего спасителя, Леа вдруг ясно припомнила одну хорошо известную всем тонкость. Маги никогда не отпускали ни бороду, ни усы, ни бакенбарды, предпочитая ради экономии времени и сил раз и навсегда с помощью особого зелья избавиться от растительности на лице. Причем в этом они были едины, и белые, и темные, и черные дикари, о которых народ в герцогстве даже говорить вслух опасался.

По этому признаку их и узнавали еще издали, и отчасти потому неодаренные мужчины старались отращивать усики или бороденку, чтобы никто случайно не зачислил в маги. Хотя различного рода проныры иногда пытались изображать из себя чародеев и обманом заработать несколько золотых, но слишком велик был риск попасться, и маги, особенно темные, за такие выходки наказывали очень строго.

А еще Джарвис определенно пришел в Лим, а позднее в Гайртон, не из Банлеи или Овертона, и это тоже казалось довольно необычным. Не так часто можно встретить в городах и селах ее родного герцогства и прилегающих королевств и ханств уроженцев северного княжества Дагор. Все северяне истово преданы своей родине, обожают ее суровую природу и крайне неохотно селятся в чужих землях. Видимо, потому и ходят о них различные слухи, которые, впрочем, и на четверть не соответствуют действительности, как объяснил Леа отец, посоветовавший на всякий случай выучить дагорский язык.

Вот теперь графиня понимала, почему Джар вдруг начал рассказывать ей о своем прошлом, заранее отсекая вопрос, из-за чего он оставил родные края.

– Но у вашего народа нет обычая давать детям имя Джарвис, – пытаясь прервать затянувшуюся паузу, пробормотала Леаттия на дагорском, отводя взор от синих глаз белокурого северянина.

Хотя у менестрелей и принято называть жителей Дагора златовласыми, в княжестве встречаются шевелюры любого оттенка, от светло-соломенного до бурно-рыжего. А вот стянутые в хвост волосы ее спутника в неярком свете пасмурного дня были цвета спелой ржи.

– Это имя дали мне в Гайртоне, – ответил он на том же языке, – и я к нему привык.

– Значит, и у тебя в прошлом достаточно тайн, – вслух сделала вывод Леаттия, даже не надеясь на откровенный ответ.

– У кого их нет? – пожал плечами мужчина и добавил, отворачиваясь: – Но в том, что я не беглый княжич, принц или герцог, можешь не сомневаться. В моем роду почти все мужчины – воины или ремесленники, и я этим горжусь.

– А я не считаю, что этого следует стыдиться, – хмуро огрызнулась Леаттия, расслышав в его словах вызов. И, понимая, как опасна тема, на которую они заговорили, примирительно попросила: – Извини за бестактность. Я очень благодарна тебе за помощь и не желала бы обидеть даже случайно.

– Тебе придется пока остаться Лайной, – приняв ее извинения, произнес мужчина минуту спустя. – Это распространенное имя. Да и внешность менять некогда. И кроме того, к харказке никто не начнет приставать с расспросами за моей спиной.

Леа молча согласилась с его доводами и оправила подол платья, тихо порадовавшись, что взяла именно то из домашних одеяний, в котором так часто видела матушку в последнее время. Теперь беглянке очень не хватало привычных и совершенно не ценимых прежде вещей: покоя родного дома, тишины библиотеки, запаха розария, разбитого под ее окнами. Да и много чего еще, но больше всего – родных людей, с которыми можно поговорить, не выбирая обтекаемых слов и тем, и помолчать, если этого просит душа.

– Следуй за мной, – скомандовал маг, останавливая свою странную повозку, и распахнул дверцу.

Леа поспешила выполнить приказ, успев за последние сутки убедиться, как хорошо ее спаситель знает, что делает. Жаль, ничего не желает говорить заранее, но намекать на это Леа никогда бы не решилась. Неизвестно, какое задание выдал ему магистр Эгрис и позволил ли давать какие-либо разъяснения.

Дождь хлестал наискосок с такой яростью, словно собирался промыть до дыр и дом, и смутно видневшиеся неподалеку строения, но вокруг мага бойкие струи повисали в воздухе и стекали, как будто он был заключен в стеклянную чашу. Заметив, как спутник приостановился, ожидая ее, Леа подхватила подол и поспешила нырнуть в эту чашу.

Всего пять шагов, и они оказались на защищенном навесом крыльце перед приветливо распахнувшейся дверью.

Невидимый купол вмиг пропал, а маг уверенно вошел в полутемное помещение, пропахшее кухней и первоцветами, стоящими на единственном столе в глиняной крынке.

– Лучшие комнаты, – направляясь к лестнице и не заботясь более о спутнице, на банлейском небрежно бросил маг бегущему навстречу парню в желтом фартуке и пышной поварской шапке. – И ужин немедленно.

– Что на ужин? – робко осведомился подавальщик у спины прошагавшего мимо северянина, и тот, не оглядываясь, приказал:

– Самые свежие блюда. Холодное не приноси.

– Вам вместе или отдельно? – упавшим голосом проговорил парень, окидывая внимательным взглядом проходящую мимо харказку в стареньком платке и ношеном платье явно с чужого плеча.

– Отдельно, – донеслось с лестницы, и Леа крепче стиснула зубы.

Значит, так нужно, и, если разобраться, это даже правильно. Странно было бы, если бы один из темных магистров начал оказывать особое внимание беженке из Харказа. Особенно одетой так небрежно, почти на грани нищенства.