Сгори дотла, моя звезда! - Владимир Колычев

– «Карамазовых» на ночь полистаю.

– Шутишь?

– Сам знаю, что скучно, – развел руками Артем. – Но хочешь, верь, хочешь, не верь, а животное мало-мало вытравливает…

– Какое животное?

– Которое внутри нас… Человек по природе своей – животное. Но на то он и человек, чтобы с ним бороться. Вся наша цивилизация – история борьбы с первобытными инстинктами. Мы научились загонять животное внутрь себя, но мало кто смог задушить его окончательно. Культура – сущность скучная и неопределенная, но чем ее больше, тем крепче клетка для животного… Жаль, засну быстро…

Артем принял душ, лег в постель, взял с тумбочки книгу. Как чувствовал он, что сегодня общение с Достоевским не состоится. Только он нащупал глазами строчку, на которой остановился вчера, как она расплылась и черной типографской краской стекла под веки, склеила их. Спать, спать…

Иногда двух зайцев можно убить одним… кроликом. Артем надеялся, что сегодня ему это удастся. Первый заяц – он сытно пообедал в ресторане «Лимпопо». Второй – ему нужен был владелец этого заведения. Поэтому он и атаковал официанта.

– Спасибо, ваш барсик, тушенный в сметане, был очень вкусным, – промокнув губы салфеткой, невозмутимо сказал он.

– Простите, кто тушенный в сметане?

– Кот. Барсик. Или это какая-то породистая кошка? Британская, абиссинская?!

– Это был кролик!

– Зачем вы мне это говорите? – нахмурился Артем. – Если бы вы сказали правду, я бы не обиделся. Скажите, что это была кошка, и я прибавлю к счету чаевые!

– Но это был кролик! – настаивал официант.

– Ну что ж!

Артем возмущенно поджал губы, поднялся со своего места, вынул из кармана три тысячные купюры, нарочно примял их и бросил на стол.

– Ведите меня к директору ресторана!

– Григория Николаевича сегодня нет.

– Тогда к Павлу Родионовичу!

– Он директор всей сети!

– Тем хуже для вас!

Артем не стал ждать, когда официант покажет ему путь. Сам устремился к двери в подсобное помещение, через которое нужно было пройти, чтобы попасть в административную пристройку. Сам нашел кабинет генерального директора, весело подмигнув обомлевшей от его наглости секретарше, скрылся за дверью.

Павел Родионович сделал большие глаза, разглядывая его.

– Молодой человек!..

А когда в кабинет ввалился его напарник, он и вовсе потерял дар речи.

– Отдел звездных расследований! – гордо возвестил Крякин.

– Простите, что? – выдавил из себя Финковский.

Мужчина холеный, в дорогом летнем костюме, но это в конечном счете не выводило интеллигентную производную. Было в нем что-то грубое, рабоче-крестьянское. Что, впрочем, в демократическом обществе не могло считаться недостатком… ну, если в теории…

– Отдел особых расследований. В структуре МВД. Следствие, уголовный розыск, общественная безопасность российских «звезд», – уточнил Артем. И тут же добавил: – Со «звездами» мирового уровня нам пока не приходилось работать, но еще, как говорится, не вечер…

Он легонько толкнул в бок начальствующего напарника, только тогда Крякин сообразил, что должен предъявить служебное удостоверение.

– И чем я могу вам помочь? – спросил Финковский, с удивлением рассматривая портянку-вкладыш к его милицейским «корочкам».

– Разве вы не «звезда»? – спросил Артем.

И незаметно нажал пальцем на кнопку лежащего в кармане телефона. Бравурная мелодия «Лимпопо» удивила Финковского не в пример приятней, нежели подозрительный вкладыш в удостоверении. Знал бы кто, с каким трудом он раздобыл этот рингтон.

Артем достал телефон, приложил телефон к уху.

– Извини, Ингеборга, я сейчас занят…

Мобильник снова утонул в его кармане, а нарисованная важность так и осталась на его лице.

– Да, такие вот дела, у Этуша квартиру обчистили, у Ингеборги сумочку подрезали… Вы тоже пострадали, Павел Родионович. К вам в ресторан, вместо кроликов, кошек завезли. Ну, информация такая поступила. А мы расследование провели. Ничего у вас кошечки, вкусные, есть можно, так что, считайте, никакого криминала. Но если вы заявление напишете…

– Какое заявление? – спросил сбитый с толку Финковский.

– О пропаже Светловой Марии… Извините, Черновой Марины Викторовны.

– Ничего не понимаю!

– А разве она не пропала? Тогда где она?

– Кто она?

– Чернова Марина Викторовна. Маша Светлова.

– Куда она пропала?

– Вот вы нам и скажите куда.

– Что вы мне голову морочите?

– Ну-у, нет! – вмешался в разговор Крякин. – Это вы ей, гражданин хороший, голову морочите! Любовь с ней крутите, а жениться не хотите!.. Ладно, жена у вас, Маша вам не нужна, но убивать-то зачем?

– Кого убивать? – осатанело посмотрел на него Финковский.

– Кошек. Вместо кроликов, – невозмутимо сказал Артем. – Черновой Мариной Викторовной занимается обычный уголовный розыск. А нас интересует «звезда» Маша Светлова.

– Э-э… она меня тоже интересует… Как «звезда» «звезду»…

– А как мужчину?

– И как мужчину тоже, – сглотнув ком, кивнул Павел Родионович.

– У вас были с ней личные отношения?

– Ну, конечно! Мы еще в девяносто третьем познакомились. Я ее и на сцену вывел, это потом Конкорский появился…

– Кто, простите?

– Конкорский Марк Владиленович. Продюсер, меценат… Она с ним первый свой альбом записала. И второй, кстати, тоже… Она уже давно выпала из его обоймы, он сейчас молоденьких раскручивает…

– Он сохранил с ней отношения?

– Пытался, но… Они очень сильно поссорились, ссору инициировала Маша, Марк не смог ей этого простить. По большому счету, это и привело ее звезду к закату. Хотя официальная причина – кризис шлягерного жанра. Хитовые композиции – действительно в большом дефиците, особенно сейчас, когда старики уже не могут, а молодежь еще не хочет… Будут хорошие песни, она найдет себе продюсера, это не сложно при ее деньгах…

– При каких деньгах? Она еще чем-то зарабатывала?

– Да, у нее два ресторана.

Артем обратил внимание, что Финковский не говорит о Маше в прошедшем времени.

– И в этом, я должен полагать, есть ваша заслуга?

– Разумеется… Она девушка одинокая, тратит на себя в разумных пределах – у нее достаточно сбережений, чтобы начать новый виток в эстрадной карьере. Я не скажу, что она к этому очень стремится, но и не бежит, как я. Это я уже понял, что слава – товар невыгодный, стоит дорого, а хранится недолго. А нервов сколько… Да и она это, в общем-то, понимает. Поэтому и не особо стремится. Или мне говорит, что не очень этого хочет…