О древнейшей истории северных славян до времен Рюрика, и откуда пришел Рюрик и его варяги - Александр Васильев

В Орехове главным начальником был литовец, наместник Наримунта, сына Гедиминова. Он изменнически сдал крепость. Магнус переименовал Орехов в Нетеборг (Ореховый замок), приказал представить себе русских пленных: тысяцкого Авраамия, Кузьму Твердиславича и других, и предложил им на выбор – быть немедленно утопленными в озере и через него войти в вечное озеро огненное или креститься по-католически. Многие противостали насилию короля и были на месте изрублены шведами (Даллин, шведский историк), но Авраамий Тысяцкий раздумал про себя: «Когда бы не был я связан, не испугался бы холодного озера и не поверил бы угрозе огненным; но коли хотят крестить силой, пусть крестят, на них и грех будет, а в душе я не изменю православной церкви нашей». Он ответил: «Да». Его примеру последовали остальные новгородцы, заметив, что он, говоря «да», мигнул им значительно.

Перекрестили Авраамия с его земляками. Вольные новгородцы признали власть папы, о котором мало слышали, и согласились слушать латинскую обедню, не зная ни слова по-латыни. Король обнадежил их в своей милости и отпустил на все четыре стороны склонять россиян в католичество, удержав только Авраамия с девятью другими гражданами.

Новые католики пошли прямо к Ладоге, где собиралось войско новгородское, чтоб стать в ряды его. Шведские летописцы говорят: «Магнус неволей крестил русских, великодушно отпустил их склонять и других в католичество, но они коварно обманули его и действовали после как самые злейшие враги шведов и папы».

…Так бывает пристрастно суждение людей!

Как бы при этих личных переговорах, убеждениях, насильственностях Магнус и его философы не попрекнули бы русских старшин родственностью их предков со шведами, но тогда и в мысль не приходило сделать варягов выходцами из Скандинавии. Между тем, Онисифор Луканич разбил отряд шведов при устье Ижоры; в войске Магнуса оказался недостаток в съестных припасах, а идти вперед было невозможно, в Ладоге собиралось сильное войско новгородцев. Король, оставив в Нетеборге часть войска, принужден был бежать в Стокгольм… Предсказание Бригитты оправдалось.

В 1351 году Магнус замышлял новую войну против новгородцев, и папа дозволил его витязям ознаменоваться святым крестом, но внутренние раздоры, несчастья Швеции и несчастья в семействе самого Магнуса не допустили его вторично безумствовать и злоупотреблять святым символом для мнимого душевного спасения.

В 1352 году новгородцы отняли Орехов, укрепили его и заключили в Дерпте выгодный с Магнусом мир, возвратили из плена Авраамия и остальных девятерых пленных.

В Валаамском монастыре есть предание о кончине в нем короля Магнуса; чтобы объяснить его, необходимо сделать отступление и представить исторические выписки о судьбе короля, столь памятного Шлиссельбургу.

Из изысканий и соображений Карамзина видим, что Магнус был легкомысленным, надменным, нескромным сластолюбцем, верившим в возможность загладить грехи свои насильственным обращением в католичество не только идолопоклонников (как поступали тогда датчане в Эстляндии), но и христиан греческого исповедания… Но вызов его новгородцев на религиозный спор, причем предлагая свой переход в греческое вероисповедание, если греческая религия окажется правильной, выказывает в нем тайное колебание в вере и более страсти к богословским спорам, чем католического фанатизма. Из всех событий того времени видим, что истинным бичом католических государей был страх отлучения от церкви и непостигаемая дерзость пап; Климент VI приказал спросить у короля датского Вольдемара III, как он осмелился ездить на поклонение Святому гробу, не спросив его дозволения!

Для католиков это был век ханжества, веры в возможность загладить преступления всей жизни делом фанатическим, век сомнений в истинности прав папы и, следственно, в истинности догматов римских.

Из истории Швеции видим, что слабый Магнус был в высшей степени безрассуден, бесхарактерен и несчастен; Швеция тогда волновалась неудачным походом против россиян и ужасным мором, перешедшим от Средиземного моря во Францию, Англию, немецкие земли, Данию и Швецию[48]. К этому присоединилось пристрастие злобной и властительной королевы Бланки, жены Магнуса, к хитрому и недобросовестному союзнику Вольдемару III, королю датскому. Магнус, увлеченный Бланкой и в надежде найти в Вольдемаре защиту от недовольных подданных, уступил ему Шонию и обручил своего сына Гакина с шестилетней дочерью Вольдемара Маргаритой, тем самым озлобив шведов и возбудив междоусобную войну.

Как отец семейства, Магнус был столь же бесхарактерен и столь же несчастлив: старший сын его Эрик силой оружия принудил отца принять себя соправителем; воинственный Эрик выгнал Вольдемара из Шонии и, карая мать свою Бланку за покорность министру, ее любимцу Бенедикту Альготсону, направлявшему во вред Швеции политические дела, отстранил мать от управления и казнил министра. Бланка, шведская Екатерина Meдицис[49], уверила Эрика в своем раскаянии, в нежности к нему и отравила его вместе с женой его Беатрисой.

В междоусобной битве 1366-го у Иекепингена Магнус был взят в плен, свергнут с престола, был судим и осужден виновным в презрении к церкви, в измене государству (отдании Шонии), в нарушении клятвы и в позорной жизни; содержался семь лет в замке Стокгольмском; сын его Гакин, король Норвежский, призванный шведами на шведский престол и свергнутый ими в 1364 году, был ранен в битве Уенкенигена, но ушел в Норвегию; Магнус, получив свободу, отправился к сыну в Норвегию… Но тут теряются исторические о нем сведения, и писатели просто прибавляют – «где и умер». Но некоторые шведские историки говорят, что Магнус утонул в море, и, вероятно, гадательно, присовокупляют – у Бломесгольма, при возвращении в Норвегию. А в русских летописях (Никоновская лет. III, 200; Первая Софийская лет. 1851. С. 225) есть завещание Магнуса, в котором он изъявлял раскаяние в войне с Россией вопреки крестному целованию и во взятии Орехова. Шведские историки упоминают об этом завещании, но опровергают его достоверность.

Теперь представлю сказание Валаамского монастыря. В 1572 году пустынники нашли на берегу своего острова изнемогавшего шведа, спасшегося с разбитого сильной бурей шведского судна. Швед объявил себя королем Магнусом, ушедшим из темницы Стокгольма и пробирающимся в Норвегию. Святые отцы приняли его со всем усердием, представили ему явность воли Божией покаяться, обратиться к первой христианской, следственно, истинной вере, греко-российской, и, оставив волнения мира, искать душевного спасения в жизни инока. Магнус принял крещение, поступил в монастырь под именем Григория, написал сказанную духовную и в мире опочил в вечность.

На тихой гробнице его была простая плита. В «Географическом словаре» Щекатова (1801) сказано, что «эта плита была уже тогда раздавлена лошадью, и надписи на ней никакой не было, но пустынники рассказывали свое предание». Неизвестно, кто впоследствии написал на деревянной доске надпись, видимо только, что она новейших времен, сочинена уставом наших крестьян-стихослагателей. Содержание ее не вполне согласно с историей и даже с преданием монастыря, переданным мне отшельниками.