Уйти, чтобы не вернуться - Игорь Чужин

Черт – подъем и старшину,

Бог – любовь и дружбу,

Черт – войну и службу.

Как ни странно, но новая традиция быстро прижилась в новом мире и очень помогала бойцам преодолевать десятикилометровую дистанцию. Особенно дружинникам нравились кричалки, которые были привязаны к вешкам, отмерявшим дистанцию, поэтому их вопли с утроенной силой разносились по округе, когда отряд пробегал мимо такой вешки.

1 км – «Нас было много!»

3 км – «Никто не хотел помирать!»

5 км – «Живые не мертвые!»

8 км – «Нас знали только в лицо!»

10 км – «Мертвые не потеют!»

В первое время посмотреть на наши пробежки собиралась почти вся Верея, и насмешек было предостаточно, но когда несколько критиканов попытались пробежать всю дистанцию вместе с моими бойцами, то быстро выяснилось, что это им не под силу, после чего дружинников начали уважать. А когда личный состав завершил первый месяц занятий рукопашным боем, ввязываться в драку с дружинниками рисковал только полный придурок. Конечно, за пару месяцев тренировок дружинники не стали супербойцами, но накостылять паре-тройке деревенских мужиков могли запросто.

Пообещав боярыне Пелагее подготовить к будущей весне новую дружину, я взвалил на себя неподъемную ношу, но отправляться в бега было глупо, потому что у меня появился реальный шанс легализоваться в новом мире. Если Пелагея меня не кинет и, как обещала, внесет запись обо мне в Боярскую книгу, то весной на Руси появится новый боярский сын Алексашка Томилин – сын Данилы Томилина из Пскова, по совместительству потомок древнего боярского рода Томилы Вороны-Боротинского, малая толика крови которого действительно текла в моих жилах.

Минуло больше четырех месяцев с той поры, как судьба закинула меня в прошлое, и я уже не воспринимал окружающий мир как страшный сон, мечтая каждое утро проснуться в двадцать первом веке, а не в пятнадцатом. Странное дело, но антураж Древней Руси уже не бил по нервам, а воспринимался как должное, тем более человеческие отношения за прошедшие века не претерпели особых изменений и были мне до боли знакомы.

Дурак и в Древней Руси оставался дураком, а сволочь – сволочью. Правда, словоблудие власть имущих еще не поднялось до заоблачных высот, а закон силы не требовал от князей и бояр особых доказательств их права на грабеж и насилие. Хотя на Руси уже существовали писаные законы, но население в своем большинстве было безграмотным, и народ жил в основном по понятиям, очень схожим по духу с понятиями нашего времени.

Единого государства Российского в эту пору еще не существовало, а Русь походила на лоскутное одеяло, где в каждом княжестве имелся свой персональный самодержец всея Руси.

Все русские великие князья были беззаветными патриотами, правда, мечтали объединить матушку-Русь именно под своим персональным правлением, поэтому регулярно лизали задницу татарским баскакам – представителям монгольского хана в завоеванных землях – и телегами возили в Золотую Орду взятки, чтобы татары признали именно его любимого самодержцем всея Руси.

Я попал на Русь во времена монголо-татарского ига, но ига как такового не ощущалось. Иго в основном касалось князей, которые платили дань великому хану и получали ярлык на княжение от Золотой Орды. Именно русские князья, устраивая грызню за власть, приводили на русские земли татарских наемников, которые грабили и уводили в полон русских людей в качестве оплаты за службу.

Как ни странно, но большие преференции от татар получала православная церковь, которая освобождалась ханским ярлыком от всех налогов, а священники и монахи находились в привилегированном положении. Так называемые татарские набеги на Русь совершались в основном ханами пограничных татарских племен и разноплеменными бандами отморозков, среди которых русских тоже хватало. Центральная власть Золотой Орды жестоко боролась с набегами, ибо после такого кровавого беспредела резко снижались налоговые отчисления от разоренных русских княжеств, однако полностью пресечь бандитские вылазки не могла.

В данный момент и в самой Золотой Орде творился бардак почище, чем на Руси-матушке. Хан Большой Орды Махмуд сцепился за власть со своим родным братом Ахматом, и татарская кровушка текла рекой. Помимо Большой Орды была еще Орда Ногайская, а также Крымская – подвластная Османской империи. В общем, сам черт ногу сломит во всех этих политических раскладах, и великая империя Чингисхана со страшной скоростью катилась к своему неминуемому закату.

В результате кровавой междоусобицы Золотая Орда фактически развалилась на несколько кусков, поэтому русские князья начали смотреть на сторону, отлично понимая, что Орде сейчас не до них. Русские князья, получившие ярлыки на княжение до ордынских разборок, особо на этот счет не парились, а у молодежи, только что вступившей на княжеский престол, начались серьезные проблемы, ибо не было ясно, кому платить бабло за лицензию на власть.

Особенно отличился в этом вопросе великий князь Московский Иван III Васильевич. Ивану III было всего двадцать два года, и он был далеко не в фаворе у татар, так как уже успел навалять ордынцам, решившим сходить походом на Москву. По этой причине князь не поехал в Орду за ярлыком на княжение, прекрасно понимая, что ярлыка не получит, а прирезать там могут запросто.

Иван III вынужденно провозгласил себя Великим князем без одобрения великого хана, хотя тогда это считалось «не по понятиям», но другого выхода не было. Демарш по тем временам был громкий, и молодой князь резонно опасался, что, когда в Орде все устаканится, татары его за такой фортель по головке не погладят.

А как еще мог поступить Иван Васильевич, когда в Орде неожиданно нарисовались сразу два великих хана, которые требовали платить дань именно в свою казну, в то время как у молодого князя финансы пели романсы? Ивану III ничего не оставалось, как попытаться подчинить Москве сопредельные княжества, чтобы с помощью грабежа пополнить казну и увеличить княжескую дружину.

Однако не все было спокойно в «Датском королевстве». Новгородская и Псковская республики, приведенные к покорности еще отцом молодого князя, начали своевольничать, и ручеек дани, которую они платили Москве, стал иссякать. Псков и Новгород держали в своих руках всю торговлю с Европой, а вместе с ней и основные финансовые потоки. Ссориться с купеческими городами было опасно, так князь мог остаться вообще без гроша в кармане.

Если перефразировать слова Попандопуло из «Свадьбы в Малиновке», то в нынешней ситуации они звучали бы так: «А какой ты, к чертовой матери, князь, ежели у тебя нет золотого запаса?»

Большая княжеская дружина требовала больших денег, вот и изворачивался Иван III как мог, обещая золотые горы соратникам своего отца, державшим в своих руках нити управления Московским княжеством. Короля играет свита, а без ее поддержки татары с зарвавшегося московского князя запросто живьем шкуру сдерут.

Эти политические расклады объяснил мне по дружбе новгородский купец Афанасий Ключник, недавно приплывший в Верею из Казани. Купец был не дурак выпить на халяву, а я в рекламных целях напоил его эксклюзивным самогоном собственной выделки. Мой самогон был крепостью градусов под сорок, чем выгодно отличался от местных спиртных напитков, оказавшихся на поверку не крепче нашего джин-тоника. Есть поговорка «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке», вот и провел окосевший купец пространную политинформацию для щедрого собутыльника.