Попытка возврата - Владислав Конюшевский

– Лучше плохо ехать, чем хорошо идти, – и предложил захватить что-нибудь на колесах. К примеру – мотоцикл.

Диверсант был против, дескать – сгорим моментально. Но я настаивал, аргументируя, что в лесу можем тоже быстро спалиться. Тем более мы уже раз видели, как группу наших окруженцев немцы с собачками, почти без стрельбы, выдавили из леса и, быстро обшмонав, погнали куда-то по дороге. В общем, уломал.

Байкеров поймали достаточно просто. Положив на дорогу веревку, которую я стырил на всякий случай у прижимистых крестьян, и присыпав ее пылью, стали ждать. Сначала никого не было, потом прошла пара машин. Потом опять никого. Серега даже начал бухтеть, что зря время теряем. Но тут появились они. Немцы сидели как Рэм и Ромул на волчице, друг за другом. Из люльки торчал бидон.

– Давай!

Мы натянули веревку у немцев перед носом, и их сдуло с мотоцикла, как ветром. Пока Серый добивал гонщиков, я осматривал средство передвижения, воткнувшееся в кусты. Все цело, только крыло помялось, и фара треснула. Выкинув пустой бидон (видно, фрицы решили за молочком смотаться), уселся за руль, сделав приглашающий жест:

– Транспорт подан! Эх, прокачу!

Диверсант уселся в люльку, кинув на дно кобуру с трофейным немецким пистолетом, и посетовал на отсутствие пулемета.

– Может, тебе еще и морду вареньем измазать? То вообще не хотел ничего, а теперь выделывается!

Настроение было хорошим, поэтому и зубоскалил без удержу. Серега хохму про варенье не слышал и тоже посмеялся. Потом, надев клеенчатый плащ и каску, я развернул мотоцикл и затарахтел по дороге. Пятнистый приятель сидел в люльке, накрывшись накидкой так, что только голова торчала. В общем, на первый взгляд, мы сразу не бросались в глаза, как наглые захватчики чужой собственности. Сначала, правда, я пугался встречных и попутных немцев, каждый раз по возможности прячась в кусты на обочине. Но со временем опасаться перестал, а наоборот – оборзел и катил нагло, иногда даже приветственно помахивая рукой. Ехать было действительно лучше, чем идти. Фрицы такого хамства не ожидали, и на нас никто даже не смотрел. А потом мы зарулили не туда. Видно, свернул не в ту сторону, и только минут через двадцать зоркий сокол Серега определил, что едем не по той дороге. Не на восток, а на юго-запад. Разворачиваться было стремно. Сзади нас подпирала колонна машин, за которыми катили мотоциклисты. Можно влипнуть, если сейчас крутиться начнем. Тут сзади посигналили, и я, скинув скорость, принял к обочине. Громыхая, нас обогнал одиночный грузовик, за которым шел БТР. Опаньки! В кузове грузовика за те несколько секунд, пока его не закрыл пылящий БТР, разглядел людей в нашей форме. Успел увидеть нашивки на рукавах и то, что некоторые были перебинтованы. А ведь, судя по количеству нашивок, это не лейтенантов повезли. Да и не стали бы лейтенантов в машинах возить. Пехом бы пустили. Видал я уже офицерскую колонну, на которой Сухов спалился. А здесь – полковники, как минимум. Вкратце обрисовав Сергею ситуацию, вырулил с обочины и, прибавив скорость, двинул за грузовиком. По этой дороге проехали еще минут десять, потом грузовик с БТРом свернули на перекрестке и сбавили скорость на ухабах разбитого проселка. Так, не торопясь, они ехали еще с полчаса и, доехав до небольшой деревни, остановились. Мы, притормозив, издалека наблюдали за дальнейшими действиями немцев. Похоже – приехали. Из броника вылезло человек восемь солдат, а из машины на землю сошли пятеро командиров в советской форме. Четверо были перебинтованы в разных местах. У кого голова, у кого рука, у кого плечо. Из кабины грузовика спрыгнул немецкий офицер и, подойдя к нашим, провел их в дом. Возле крыльца встал часовой, а остальные занялись как раз тем, что постоянно показывали в хрониках. Вопросов типа «курка, млеко, яйко», я отсюда не слышал, зато было хорошо видно, как фрицы воодушевленно гоняются за домашней живностью. Потом, добыв поросенка, его моментально зарезали, и двое, видно, наиболее подготовленных в поварском деле, начали колдовать над невинно убиенной тушкой. Глядя на это веселье, я предложил план, а Серега, покрутив головой, добавил свои коррективы и согласился.

* * *

Порося пах офигительно. Да и на вкус был очень даже очень. Мы расположились в кузове БТР, с аппетитом уплетая эту вкуснятину. Эх, фриц. Лучше б ты в шеф-повары пошел, а не в солдаты. Хотя, может, он и был на гражданке поваром. Вот им бы и оставался… Наших командиров отбили на удивление легко. Двоих немцев сняли в курятнике. Любители сырых яичек даже не пикнули. Потом я броском ножа ликвидировал часового возле двери, а Сергей тремя длинными очередями ухлопал остальных, которые сгрудились под навесом возле божественно пахнущего поросенка. Пока он стрелял, я перекатом вкатился в комнату и прямым в челюсть успокоил немецкого офицера. Выглянув в окно и увидев, что Серега свое дело сделал, пригласил всех наших на выход. Пока они выходили, обыскал офицера. Забрал пистолет, документы, а в полевой сумке нашел пачку удостоверений. Как позже выяснилось, это были ксивы пленных командиров. Серега еще помогал им влезть в БТР, я уж смел все со стола вместе с брезентом, на котором был сервирован ужин, и сунул это в кузов. Убедившись, что все упаковались в бронированный гроб на гусеницах, прыгнул за руль и покатил отсюда подальше. Пока проезжали деревню, ни одного человека не видел. Только пару раз в окнах мелькнули белые пятна лиц. Конечно, дураков нет – под пули лезть. Но этим деревенским придется солоно. За то, что мы устроили, с них теперь спросится. Хотя, честно говоря, не помню, немцы сразу зверствовать начали или им время на раскачку надо было? Но все равно, этих селян было жалко. А дальше случилась неприятная история. Когда, отъехав километров на десять, остановился, все еще было хорошо. Пока ехали, Серега, сидя в кузове, уж не знаю чем развлекал командиров. И тут я влез в теплую компанию. Так скажем, со своим рылом – в калачный ряд. Согласен – несколько погорячился и нарушил правила субординации. Просто жрать очень хотелось, а запахи, доносящиеся сзади, до исступления доводили. Перед глазами не дорога была, а только нежно-золотистая корочка на хорошо прожаренном боку. Поэтому, рассчитывая познакомиться со спасенными в процессе ужина, только заглушив движок, метнулся к кузову и распахнул брезент со снедью. Несколько секунд молча оглядывал открывшееся великолепие, а потом, сглотнув слюну, предложил:

– Ну что товарищи – налетай!

И тут один из них, тот, который вообще не раненый, вдруг делает красную морду и начинает орать:

– Боец, ты что себе позволяешь! Как смеешь в таком тоне разговаривать со старшим комсоставом! Тут дивизионный комиссар присутствует! И что у тебя за форма одежды?!

Ого! А я уже и забыл, какие фрукты у нас в армии встречаются. Последнее время все больше с вменяемыми людьми дела имел. А тут этот гусь. Ну, сейчас я тебе разъясню, кто тут подчиненный и как надо с людьми разговаривать. Но разъяснить не успел. Пожилой мужик, лет пятидесяти, с большими звездами на рукавах и орденом Красного Знамени на кителе, тихо, но жестко сказал:

– Подполковник, немедленно прекратить!

И уже обращаясь ко мне, добавил:

– Вы нас извините. Сами понимаете, после той ситуации, в которой мы побывали, срывы неизбежны.