Когда соблазняет женщина - Дарья Калинина

– Только в Первый медицинский! Там у нас знакомый профессор. Чудеса творит! Если кто и может спасти маму, то только он!

Врач спорить не стал, и Кротову увезли. Итак, врачи уехали. А вот следователю и его бригаде предстояло еще работать и работать. Потому что хотя Кротова и осталась жива, но, во-первых, это могло быть ненадолго. А во-вторых, стрельба по живым людям – это в любом случае преступление, и оно требовало тщательного расследования.

Милиция обыскала весь дом, а потом принялась за сад. Ходили с фонарями, искали стреляную гильзу. И ведь нашли! Подруги лично наблюдали за этим из своего окна. И не могли ошибиться. Милиция нашла гильзу, эксперты ее осмотрели и забрали с собой.

Окончательно следователь со своими людьми уехал из дома только к рассвету.

– Извините, завтраком угостить вас не можем. Повариха наша… сами знаете, где.

– Верну я вам вашу Катерину, – угрюмо отозвался невыспавшийся и голодный следователь. – Сегодня же вернется домой.

– Как?! – ахнула Ольга. – Разве это не она?

– Не она отравила вашего отца? Нет, не она.

– Но это она подала ему отравленный чай!

– Она заварила чай и оставила его на столе в библиотеке. Вашего отца там не было еще минут десять. Потому что когда он вернулся, то возмутился, что напиток холодный. Верно?

– Да. Папа всегда пил горячий чай. И эту бурду лишь пригубил.

– Даже крохотного глотка оказалось достаточно для летального исхода. Но суть в том, вы все слышали, как возмущался холодным напитком ваш отец?

– Слышали. Я и мама точно слышали.

– И я слышал, – кивнул Сергей.

– И я, – выступила вперед Сима. – Когда хозяину охота было глотку подрать, на другом конце поселка слыхать было!

– Вот и получается, что Катерина принесла вашему отцу хороший горячий напиток, а когда он пришел в библиотеку, то чай успел уже остыть. Должно было пройти не меньше пяти-семи минут.

– И что?

– И кто угодно за это время мог войти в библиотеку, насыпать яд в стакан и спокойно покинуть комнату.

На некоторое время среди вышедших проводить следователя воцарилась неловкая тишина.

– Вы это что? – пробормотала наконец Ольга. – Вы это намекаете, что кто-то из нас мог… отравить нашего папу?

– Я не намекаю, я прямо так и говорю. Это сделал кто-то из обитателей дома.

– Катерина! Это сделала Катерина!

– Могла и Катерина. Но с той же долей вероятности это мог быть и кто-то другой.

– И все же…

– И все же я думаю, что было бы несправедливо засадить за решетку женщину только за то, что у нее была возможность отравить Сергея Юльевича. Если исходить из этого, то в тюрьме должны были бы оказаться и все вы.

– Мы?! Но мы любили папу!

– А кто вам сказал, что Катерина его не любила? Я бы сказал, что она его очень даже любила. Особенно учитывая их особые отношения. Ну, вы понимаете, о чем я.

И следователь в упор посмотрел на Ольгу. Совершенно ясно, что он имел в виду. Хозяин и повариха были любовниками. Свою страсть не скрывали. Так что если у кого и было основание избавиться от Сергея Юльевича, то ясно, что не у Екатерины. Не совсем же она дура, чтобы убить богатого любовника и лишиться всех привилегий, которые ей давало положение фаворитки?

Алена тоже так думала. К тому же она помнила, что в завещании имени Катерины не было. Так что версию убийства из корысти приходилось отбросить. Ведь по наследству Катерине не доставалось ничего. Она слишком недолгое время проработала в доме Сергея Юльевича. А в завещании хозяин упомянул лишь тех слуг, чей стаж работы у него превышал пять лет.

– Но все же я не стала бы совсем сбрасывать эту особу со счетов, – заметила Мариша, когда подруги вновь остались наедине.

– Конечно, не станем! Вот явится, тогда мы и прозондируем, что она там из себя представляет! Может быть, она убила отца из ревности.

– Из ревности?

– А что! Папа не был примерным мужем. Вряд ли он стал бы хранить верность одной-единственной любовнице. Наверняка у него были и другие пассии. Катерина узнала про них и взбеленилась.

– Жену терпела, а про тех узнала и разгневалась?

– Жена – это одно. А любовница на стороне – это совсем другое. Про жену она знала. А наличие другой любовницы стало для поварихи неприятным открытием.

Но подруги решили оставить окончательное решение до утра. А пока у них сил хватило лишь на то, чтобы разбрестись по своим комнатам, там добраться до своих кроватей, упасть на них и тут же крепко заснуть.

Впрочем, Мариша перед сном еще успела подумать о том, почему ей не звонит Смайл и что он скажет, когда узнает, что его жена живет в чужом доме и влипла в очередную историю с убийством. Но так как Смайл по этому поводу ничего хорошего сказать не мог и Марише это было прекрасно известно, то думать об этом было неприятно.

Поэтому Мариша перевернулась на другой бок и стала думать о своей фарфоровой коллекции. Какие они милые! Беззащитные! Славные! А уж какие хорошенькие! Лучше бы она осталась в их компании.

Утро приветствовало подруг ароматом свежего кофе. Он плыл по дому, будоража воображение горячим завтраком. После вчерашних пельменей, которые пришлись по вкусу разве что прожорливому Апашу, все были голодны словно волки. Особенно Мариша, которая все же приговорила перед сном утаенный коньячок. Ну, не весь, конечно. Так, граммов сто или сто пятьдесят. Чтобы лучше спалось.

Спалось ей, и верно, замечательно. И проснулась она с отменным аппетитом. А тут еще этот дивный запах. И тут же до слуха Мариши донесся визг Ольги:

– Ты что, совсем сдурела?! Идиотка чертова! Отца на тот свет своим питьем спровадила, теперь за нас решила приняться?

Мариша торопливо накинула на плечи уютный байковый халат в котятках и поспешила вниз. А внизу уже вовсю кипело сражение. Ольга перевернула красиво сервированный поднос. И теперь исступленно топтала ногами осколки дорогого японского костяного фарфора, плавающие в луже свежего кофе.

Чуть поодаль с прижатым к груди серебряным подносом стояла молодая женщина лет двадцати восьми – тридцати с пышными формами и простым испуганным лицом. Не сказать, что она была нехороша, но как-то простовата. Только волосы были шикарные. Густые, тяжелые, красивого золотистого цвета.

– Ольга Сергеевна, – бормотала женщина. – Не травила я вашего батюшку. Истинный крест, не травила!

– Дура! Дура! Идиотка!

– Не подумала я! – почти плача, твердила повариха. – И кофе хороший сварила. Думала приятное вам всем сделать. Как вы тут без меня, без горяченького. Я же знаю, ни Сима, ни Раиса готовить не любят. Вот я и хотела… в честь моего освобождения. Радость ведь.