Лизаветина загадка (сборник) - Сергей и Дина Волсини

– Никуда не уходи, – приказал он. – Я сейчас приду, расскажешь, как отдыхал. Слушай, – потрепал он меня по плечу, – ты здорово мне помог. Нам повезло, что ты там оказался.

Я остался сидеть, ошеломленный тем, что только что услышал. Меня охватило нехорошее чувство причастности к какой-то катастрофе. Выходит, все было не так, как говорила мне моя тенерифская знакомая. Он не собирался делать ее ни своей женой, ни партнером в бизнесе. И новое будущее, к которому она готовила себя, тоже выдумки. И рождение детей… Я вспомнил, как увидел его в первый раз и что подумал о нем в самом начале. Все оказалось так просто – это был не кто-то похожий на Максового шефа, это он и был. Почему я этого не понял? Почему заранее решил, что таких совпадений не бывает? Глядя на эту парочку со стороны, я ни за что не поверил бы, что это муж, обхаживающий жену, почему же поверил потом? Как ей удалось заставить меня поверить в эту сказку? Вероятно, благодаря тому, что она сама в нее верила. Но как это могло случиться? Такая умная женщина, и так обманываться… Откуда такая наивность? Как она позволила ему обвести себя вокруг пальца?

– Говорю тебе, он у нас фокусник, – часто повторял Макс. – Я так и называю его, фокусник-иллюзионист.

Что же поменялось потом? Кто открыл ей глаза на правду? От следующей мысли у меня засосало под ложечкой и волосы на голове зашевелились. Черт подери! Только не это! Перед глазами молнией пронеслось воспоминание о том, как во время обеда, уже под самый занавес, разговор у нас с ней зашел о семье и о верности. Я отлично помнил, с чего он начался. Она сказала:

– Вы знаете, вы какой-то нетипичный писатель. Когда я увидела вас, я подумала, что вы обычный менеджер или финансист. Приехали в отпуск, но вам не дали отдохнуть. Позвонили с работы и потребовали срочный отчет. Меня удивило, когда в отеле мне сказали, что вы писатель и пишете роман. У меня есть один хороший знакомый, писатель, и вы на него абсолютно не похожи. Вот он типичный писатель. Творческая личность. У него в каждом городе по любовнице. Он уверяет, что без этого не может творить. А вы такой семейный. Как, знаете, хороший бизнесмен. Я считаю, у бизнесменов самые крепкие семьи. Знаете почему? Им просто не до этого. У них такие жесткие графики – им не до романов в других городах.

– Ага, – возразил я, – знаю я одного бизнесмена. Все любовницы у него в одном месте, и ездить никуда не надо.

– Значит, он плохой бизнесмен.

– Утверждать не берусь. Но с графиком своим он справляется.

– И что, неужели ни одна из них до сих пор не догадалась?

– Представьте себе, нет.

– А если все-таки догадается?

– Я слышал, что когда одна из них стала что-то подозревать, он сделал ее директором филиала в Красноярске, кажется, или где-то в тех краях. В общем, подальше от Москвы.

– И она согласилась?

– Ну разумеется. Это же повышение. И потом, он обещал приезжать на выходные.

– И как, приезжает?

– Да нет, конечно. Станет он таскаться в такую даль…

Так вот что искал Макс! Он искал меня! Я и есть спусковой крючок, запустивший всю эту карусель! Это из-за меня она обо всем догадалась. Это я испортил всем жизнь. И Максу с его ребятами. И ей… Черт! Как же я так опростоволосился? Тоже мне, писатель! Тоже мне, знаток человеческих душ!

Я пережил несколько кошмарных минут, проклиная себя за глупость и осознавая, что ничего уже не исправить. Мне не оставалось ничего, кроме как во всем признаться. Когда вернулся Макс, я все ему рассказал. Я пытался оправдать себя тем, что у меня не было никаких причин не верить этой женщине – наш разговор с ней был случайный и искренний, да и говорили мы в основном о детях, а про это… Это я так, к слову сказал, без имен и без подробностей, которых я, к счастью, и не знал.

Наверно, вид у меня был такой жалкий, что Макс и сердиться толком на меня не мог. Обмозговав мои слова, он сказал только:

– Ну ты лопух. Это ж ее ближайшая подруга в Красноярск перевелась. Они вместе начинали, можно сказать, за одним столом сидели.

Тут я, кажется, застонал.

– Да ладно тебе, не мучайся, – успокоил он меня. – Мы уже все утрясли. Не без жертв, конечно, но это ерунда. Можно сказать, обошлись малой кровью. Вот что-что, а чутья у шефа не отнять: он полгода назад перевел твою знакомую в другую структуру, так что последние дела уже без нее делались.

– И как она теперь?

– А что она? Шеф все равно увольнять ее собирался. Она свою работу сделала.

Макс снова взялся за телефон и стал раздавать поручения. В отличие от меня, он выглядел довольным, даже повеселевшим.

– Слава богу, – выдохнул он. – Больше не надо никого искать. Теперь все сходится. Что ты там говорил на счет лыж? Когда вы едете, завтра? Поехали. Хоть Новый год нормально отпразднуем.

Все закончилось хорошо. Шеф благополучно улетел в свою Америку и, как говорили, был даже рад, что на этот раз избежал необходимости делать пожертвования на благотворительном балу. Ребят Макса не только не уволили, но и выплатили им обещанные бонусы. А я остался с готовым сюжетом. Не знаю, что стало с моей тенерифской знакомой, считает ли она по-прежнему, что я приношу ей удачу? Мне оставалось только надеяться, что и для нее эта история обернулась началом чего-то хорошего, настоящего.

«Ты спрашиваешь, что со мной и почему вчера я настоял, чтобы мы с Наташей уехали так скоро. Я хочу объясниться. Наш спор разбудил во мне чувства, о которых я не мог говорить вчера, при женах. Но сейчас я хочу рассказать тебе все. Ночи такие длинные, а мне все равно не заснуть.

Это случилось четыре года назад. В то время жизнь моя, как ты, наверное, знаешь, была размеренной и спокойной. Каждый день походил один на другой. Лет двадцать назад такая упорядоченность меня, пожалуй, радовала бы, подтверждая прочность моего положения и значимость моих достижений. Но сейчас эта, как принято говорить, стабильность превратилась в замкнутый круг, который давил на меня своей монотонностью. Мне было пятьдесят восемь. Я достиг большего, чем мог представить себе в начале своего пути. Возможно, именно это чувство окончательного торжества и было причиной моего нынешнего состояния. Все, чего я только мог захотеть, я получал немедля. Да я уже и не хотел ничего. Способы достижения целей были заранее известны, и радость от полученного заранее знакома. Не знаю, когда я в первый раз заметил, что все чаще теперь чувствую себя уставшим и раздраженным. Впервые в жизни я заскучал на работе. Никакие планы, никакие радужные перспективы не вдохновляли меня как прежде. Я устал, и все казалось мне скучным. Глядя на своих подчиненных, которые восторженно докладывали об очередном успехе, я узнавал в них себя – молодого, готового ринуться в бой. И в душе чувствовал себя стариком. Они строили дерзкие планы, у них горели глаза. Мне их планы казались самыми обычными, я сто раз проворачивал такое. На меня все это не производило никакого впечатления. Домой меня тоже не тянуло. Наша супружеская жизнь с Наташей за долгие двадцать шесть лет успокоилась и приобрела черты мирного сосуществования, обыденного и невеселого. Сыновья наши выросли, ну или почти выросли. Во всяком случае, общество родителей – последнее, чего им хочется в этом возрасте. Из всех событий того времени мне почему-то запомнилось одно воскресное утро где-то в середине декабря.