Женщины, о которых думаю ночами - Миа Канкимяки

* * *

И смотри: следующие годы стали для нее счастливыми.

[письма Карен]

В эти два года наиболее значимые встречи Карен случились со львами. Те символизировали для нее переживания, которые позже отразились в ее книгах. Правда, на самом деле я даже и не знаю, что думать по поводу убийств львов. Мне трудно читать о том, как Карен и Денис утром нового 1928 года встретили «просто великолепного льва с черной гривой», и что более прекрасного они никогда раньше не видели, и как они пришли к тому, что его «надо обязательно заполучить», и что, застрелив льва и содрав с него шкуру, они, счастливые, позавтракали с вином. Матери Карен написала, что ей просто не верится: у нее никогда не было такого новогоднего утра».

Столь же неоднозначна еще одна история, ставшая для нее даже более значимой. В апреле того же года управляющий пришел доложить, что двое львов разогнали их быков, и испросил разрешения подложить им отраву. Карен сразу же запретила это как «неспортивное поведение». Вместо этого они с Денисом притащили бычью тушу на холм в качестве приманки, а когда стемнело, вернулись на место. В свете фонаря Карен увидела, что на них уставился огромный лев, а рядом оказался и второй. Ситуация принимала оборот, опасный для жизни, но Денис успел застрелить обоих львов. С них содрали шкуры, а затем они вернулись с ощущением «дичайшего приключения», открыв по приходе домой бутылку шампанского. «То были два молодых самца с черными гривами и гигантскими лапами. Даже мертвыми они были красавцы – никогда не забуду их движений в ночной темноте», – писала Карен.

После того случая местные начали обращаться Карен не иначе, как «уважаемая львица», и тот эпизод окончательно убедил 43-летнюю Карен в том, что ее выбор между «львами и семейной жизнью» окончательно склонился в пользу первых. Она написала своей тетушке Бесс, что управляющий мог и сам застрелить львов, но потом сообразил, что женат, у него ребенок и второй на подходе, поэтому пойти на такой риск он не решился. «Я вас хорошо понимаю, – заверила она управляющегого. – Я сама с Денисом Финч Хаттоном пойду по их следу». Последнему она сказала такую фразу: «Мы рискуем нашими жизнями, не имеющими никакой ценности». Карен добавила, что пришла к осознанию: те, кто планирует вступить в брак, должны четко прояснить для себя, выбирают ли они львов или семью. «Главная ценность моей жизни, если она вообще есть, – это убивать львов. А еще возможность жить свободно и поступать со своей жизнью на свой вкус. Таких людей много в мире, и, как кажется, они имеют такое же право обладать своей жизнью, как и семейные».

Да, Карен, я понимаю твою метафору. Только на этих райских равнинах Маньяры никак не могу поверить, как убийство львов может даровать настолько мощные эмоции, что хочется откупорить бутылку шампанского.

Впрочем, сто лет назад дела обстояли иначе. Сафари считалось уж очень модным делом, начало которому положил президент США Теодор Рузвельт. В 1909 году его сафари длилось целых девять месяцев, и за это время подстрелили 11 000 животных. Цифра невероятная! После этого в Восточную Африку потекли рекой богатые туристы. Они уничтожили такое количество диких животных, что в 1920-х годах возникла реальная угроза их вымирания.

Страсть к охоте не обошла стороной и Карен. До их медового месяца с Брором в 1914 году она не понимала самой идеи охоты, но теперь находилась во власти эйфории. Подстрелить животное, вытащить тушу, содрать шкуру, разделать, развесить по стенам рога… Как если бы все вдруг стали игроманами, и чем крупнее и красивее оказывалась добыча, тем больше очков зарабатывал стрелок. В 1914 году Карен написала, что ни один нормальный человек не может жить в стране львов, не пытаясь охотиться на них. А фотоохота на диких животных означала для нее «приятную платоническую встречу», где речь не идет о жизни и смерти, а значит – неинтересно.

Думая по ночам о Карен, не могу избавиться от навязчивого образа Карен со львами.

На одном из снимков они с Брором позируют с ружьями в руках, а в ногах у них две львицы – словно прилегли отдохнуть на полуденном солнце, но на самом деле они мертвы. Карен как будто счастлива. На другом – палатка с растянутыми на ней шестью шкурами львов и тремя леопардовыми. Перед палаткой сидит Карен, на земле лежит мертвый леопард. А вот еще одна: Карен и Ингрид с соседней фермы позируют на фоне подстреленной ими зебры. На женщинах подходящие ситуации юбки, широкополые шляпы и ружье. Они собираются на воскресную прогулку с собаками. За ними открывается бескрайнее море саванны. Еще на одном снимке Карен широко улыбается: она только что подстрелила леопарда.

* * *

[письмо на бумаге отеля «Маньяра»]

* * *

Осенью 1928 года принц Уэльский, будущий король Англии Эдуард VIII, посетил Восточную Африку, и к Денису обратились с просьбой устроить для высокопоставленного гостя сафари. На одном из обедов принц изъявил желание прийти на ужин в дом Карен, а заодно посмотреть африканский племенной танец «нгома». Карен охватила паника: на то, чтобы спланировать меню, «найти подходящих компаньонок» и уговорить вождей племен, чтобы те послали воинов исполнить танец «нгома», было всего несколько дней.

Но все удалось на славу. Ужин в честь королевской особы подали 9 ноября 1928 года в доме Карен. Он начался с небезызвестного «чистого бульона» Каманте, за ним последовала камбала из Момбасы под голландским соусом, присланная племенами масаи серая куропатка с бобами, сливочная паста с трюфелями, маринованный лук, салат из помидоров, лесные грибы, саварен, клубника и гранаты. Карен и Денис сидели по разные стороны стола – порядок рассадки гостей известен из рисунка Карен в письме матери. После ужина всех ждал главный номер празднества. Африканская пляска не могла не впечатлить гостей, ведь «нгома» – это настоящий спектакль, где раскрашенные мужчины-кикуйю, обряженные в страусовые перья с украшениями из обезьяньей шкуры на ногах, впадают в экстаз в свете костра под треск барабанов.