Уйти нельзя остаться - Татьяна Гармаш-Роффе

– Не говорю, – сказал он. – Но чего ты хочешь? Что предлагаешь?

– Костю когда хоронят?

– Завтра.

– Значит, тело еще в морге?

– Видимо.

– Добейся, чтобы судебно-медицинский эксперт… Я правильно сказала?

– Правильно.

– Чтобы он осмотрел еще раз тело!

– В поисках чего, Лера?

– Причины инфаркта.

– То есть? – нахмурил черные брови Карен.

Лера отчего-то постеснялась говорить Карену про свою любовь к детективам и про вычитанный у Агаты Кристи дигиталин.

– Карик… Ты просто скажи ему, что у тебя есть основания подозревать, что инфаркт был спровоцирован. Возможно, введением какого-то лекарственного препарата. Пусть поищет в крови, я не знаю…

Карен подумал.

– Хорошо. Я для тебя это сделаю. Заплачу ему, пусть ищет.

– Ты не веришь мне, да?

Карен только сделал жест рукой: замолчи, мол! Он уже прижал к уху телефон и выспрашивал у Лены, Костиной вдовы, в каком морге находится тело.

– Какая разница, Лер, верю я тебе или нет? – произнес он, закрывая телефон. – Ты в сомнениях; они тебя пугают. Мое дело либо их развеять, либо подтвердить. Это минимум, который я могу сделать для тебя. И, знаешь, я бы предпочел первый вариант.

– Я тоже… Только боюсь, что…

Но Карен уже договаривался с моргом, обещая подъехать через час.

Лере он позвонил поздно вечером, точнее около полуночи. Данила недовольно выпустил ее из своих объятий. Она долго копалась в груде их одежд, пока не отыскала мобильник в кармане своего пиджачка. И затем молча выслушала то, что сказал ей Карен.

Данила протянул ей руку, помогая забраться в кровать.

– В крови ничего не нашли… – произнесла Лера, положив голову ему на грудь.

– Вот видишь! – Данила запустил пальцы в ее волосы.

– Но зато нашли след от укола на его руке…

– Надо сообщить в милицию, я думаю, – произнесла Лера за завтраком. – Если бы не мой приезд, то никто никогда бы не связал эти смерти между собой. Но теперь очевидно, что это неспроста! И милиция должна об этом знать! Пусть объединят эти дела и поищут причины инфарктов!

Данила странно посмотрел на Леру, снизу вверх – он ел яичницу, – и в его серых глазах засветилось удивление.

Лера смутилась.

– Ты не находишь эти смерти подозрительными? Тебе кажется, что я все сочинила, да?

– Лер… Какая же ты иностранка, на самом деле…

Таким тоном говорят: «Какая ты маленькая!»

– Почему?..

– Милиция – это не ваша полиция. Никто ничего делать не станет.

– Но я напишу заявление с просьбой расследовать! Они же должны…

– Иногда демократическое мышление трогательно до слез, – усмехнулся Данила. – Неужто ты думаешь, что кто-то начнет искать причины? Доставать из земли трупы…

– Эксгумировать, – подсказала образованная на детективах Лера.

– Вот-вот, эксгумировать и искать это лекарство в крови…

– Да и не получится. Дигиталин быстро разлагается. Если, конечно, пользовались именно им…

– Дело не в том, Лер! Просто никто не станет этим заниматься. Не станет, понимаешь?

– Но ведь имеются достаточно веские причины для того, чтобы заподозрить убийства! И возбудить дело. Почему же никто не станет, объясни?

– Потому что до сих пор это были мирные разрозненные покойники, умершие своей смертью, а тут они превратятся в никому не нужное, сложное дело по серийным убийствам, или как там у них называется. Со всеми шансами на «висяк». Или «глухарь».

– Это что?

– Так у нас в фильмах следователи выражаются… В смысле, что нераскрытое «глухое» дело испортит отчетность, «повиснет».

– Так пусть раскроют… – упавшим голосом проговорила Лера, уже понимая, что это отчего-то невозможно, хотя все еще не могла понять, отчего именно.

Данила поднялся – завтрак он закончил, пора было уходить на работу.

– Я не хочу, чтобы ты получила еще одну дозу отрицательных эмоций, Лер… – Он притянул ее к себе, поцеловал в макушку. – Не обращайся никуда, мой тебе совет. К тому же ты американка… На все твои доводы они только отмахнутся.

Данила взялся за ручку двери.

– А ты? Ты тоже отмахиваешься, да? – с обидой проговорила она.

– Я только здраво смотрю на вещи. Ты время потеряешь впустую, нервы себе потреплешь… К тому же я не хочу, чтобы игра в детектив отнимала тебя у меня.

Дверь за ним закрылась.

«А если очередь дойдет до меня? – обиженно думала она, оставшись одна. – Тогда что ты скажешь, Даня, если меня у тебя отнимут навсегда ?!»

Драматическая интонация собственного восклицания произвела на нее впечатление, и на глазах показались две скромные слезинки.

«Неужели это не звучит убедительно: четыре человека умерли в порядке тех мест, которые занимали за партами одного класса? Неужели этого не достаточно, чтобы насторожиться? И даже забеспокоиться? Или им нужна пятая смерть, чтобы поверить в ее неслучайность?!»

Лера смахнула слезинки, толку в них никакого не было. Куда больше ей нравилось думать и рассуждать.

Пятая смерть… Лера прекрасно знала, кто сидит пятым, на третьей парте, но снова положила перед собой фотографию класса: она, Лера!

И ее соседка, шестая по порядку, Вера.

Она позвонила Юре.

* * *

Он не сразу согласился с ней встретиться. Он-де всею бы душою, но занятость и неотложность дел не позволяют! Тон его был холодноват, и Лере подумалось, что он тем самым хочет подчеркнуть высоту своего положения, чтобы она получше оценила его жест: он снизошел до них всех, приехав на классную встречу. Или он снизошел до нее, до Леры?

Ей было решительно все равно, что он там хотел ей продемонстрировать, Юрочка Стрелков, и положение его ничуть ее не занимало. Но разговор этот был ей необходим, и следовало каким-то образом на нем настоять, хотя ей не хотелось формулировать по телефону столь щекотливое дело. Наконец она решилась и намекнула, хоть и туманно, на некое трагическое происшествие, которое хотела бы с Юрой обсудить.

Тон его мгновенно изменился, сделался участливым. Лера с изумлением прислушивалась к бархатным переливам: ни дать ни взять депутат, отвечающий на чаяния народа! Ну что ж, подумала Лера, в школе у него была одна маска, теперь их много, только и всего. А уж таланта Юре не занимать…

На следующий день Юрин лимузин подобрал ее у метро и повез куда-то за город.

– На дачу? – спросила Лера.